Королевство грешников
Шрифт:
Я сжимаю челюсть и кулак, придавая своему дяде вызывающее выражение.
— И я бы хотел, чтобы мой отец видел, какой трус его брат, — рычу я со слабой усмешкой.
Его улыбка исчезает за считанные секунды и сменяется свирепостью. Он сжимает мои волосы в кулаке, задевая корни.
— Что, черт возьми, ты сказал, мальчик?
На этот раз я хихикаю.
— Неудивительно, что
Я плюю ему в лицо, наблюдая, как слюна стекает по его челюсти. Его взгляд становится чудовищным, как будто он изо всех сил старается не убить меня прямо здесь и сейчас.
— Ты убьешь меня, просто нажав на спусковой крючок, а потом будешь хвастаться этим перед своими людьми. Но мы с тобой будем знать, что ты выбрала трусливый вариант только потому, что у тебя не хватает смелости даже подраться с парнем.
Он рычит, прежде чем ударить меня по щеке, заставляя меня споткнуться.
— Ты гребаный кусок дерьма! — орет он, когда я слышу шарканье его ног, когда он встает. Его тень нависает надо мной, и я перекатываюсь на спину, пытаясь снова встать. Я быстро прячу нож, чтобы он не заметил.
— Ты, блядь, хочешь подраться? Тогда давай сделаем это. Если мне придется разорвать тебя на части голыми руками, то так тому и быть, — угрожает он.
Отталкиваясь от заснеженной земли, я встаю на поврежденную ногу, мои шаги шаткие, но по нервам пробегает решимость. Решимость к свободе. За свободу для моего ангела.
От ярости мое тело согревается, несмотря на холодный ветер, покалывающий кожу. Он осмеливается прикасаться к ней своими недостойными и нечистыми руками. Но, прежде всего, он один из многих, кто больше всего запятнал ее дух. И за это он заплатит своей кровью. Своей прогнившей душой.
С громким ревом, эхом разносящимся по лесу, я несусь к нему своими нетвердыми шагами, собираясь ударить его в живот. Но он легко уклоняется и держит меня за запястье, прежде чем выкрутить его. Я стону от невыносимой боли, но это не мешает мне свободной рукой нанести удар туда, куда я целился раньше. Он хрюкает от моего неожиданного сильного удара.
Он сильнее выворачивает мое запястье, и я чувствую, как напрягаются мышцы.
Правой ногой я бью его по голени и сразу же наношу удар по щеке. Его ноги подкашиваются, и хватка на моем запястье ослабевает. Его люди делают движение, чтобы защитить его, но он поднимает руку.
— Никому, блядь, не подходить ближе. Отвалите! — ворчит он. Его вены вздуваются на коже от гнева.
Они все отходят по другую сторону железнодорожных путей, унося с собой моего ангела.
Я должен покончить с этим раз и навсегда. Осталось
Но прежде чем я успеваю предпринять следующую атаку, он бросается на меня. Он хватает меня за шею, сильно надавливая на кадык и на этот раз вынуждая опуститься на колени, продолжая наносить удар за ударом по моим щекам.
Я чувствую, что моя кожа трескается. На этом этапе у меня болит все лицо, а ноги начинают слабеть.
Мое зрение становится размытым, поскольку суровая природа и мой дядя достигают того, к чему стремились, делая меня слабой.
— Нет… пожалуйста. П-пожалуйста, остановись… Я умоляю тебя… — громко кричит мой ангел. В ее голосе звучит печаль.
Кровь сочится из моего носа и разбитой щеки. Я едва держусь в сознании, пока он продолжает наносить удар за ударом, покрывая моей кровью огрубевшие костяшки пальцев. Все мое тело обмякает от боли, и он, наконец, отпускает мою шею. Я падаю на землю, которая теперь покрыта моей кровью и слюной.
В ушах начинает звенеть, а зрение борется за выживание. Мое дыхание становится поверхностным и медленным.
Я слышу, как поезд уже почти здесь. Рев его двигателя становится все громче и громче.
— Кто теперь трус? — шипит он, опускаясь передо мной на колени. Схватив меня за лицо, он поворачивает мою голову, чтобы я едва открыл глаза и посмотрел в его злобный, безумный взгляд.
— Скажи это, парень. Скажи, что ты был здесь гребаным трусом. Ты тот, кто проиграл и вот-вот умрет, как никто, в этой холодной буре. — Он крепче сжимает мой подбородок, приближая свое лицо к моему. — Скажи. Это.
Прерывисто вздохнув, я встречаюсь с ним взглядом.
— Я Резников, дядя. Мы рождаемся королями и умираем королями. Н-но не я, — я бормочу эти слова распухшими, разбитыми губами. Я чувствую медный привкус своей крови на языке. Я медленно опускаю руку в карман брюк, хватаясь за рукоятку ножа. — Я худший в семье Резниковых. Я сатана, и я буду вечным правителем России. Королевство, которого ты никогда не заслуживал. Даже в твоих мечтах. Потому что ему нужен достойный король. — В мгновение ока я достаю нож и резким движением вонзаю его прямо в горло моего дяди. — И я буду этим достойным королем. Увидимся в аду, дядя.
Я кручу нож, наблюдая, как красная жидкость водопадом вытекает из его горла. Его глаза широко распахиваются, когда он начинает захлебываться собственной гнилой кровью.
— Пусть твоя душа сгниет в аду.
Я вонзаю нож глубже, наблюдая, как свет в его глазах постепенно гаснет. Его тело падает назад с мягким стуком. Вокруг его головы образовалась лужа крови.
Я смотрю сбоку и вижу расфокусированный образ прибывающего поезда.