Королевство на грани нервного срыва
Шрифт:
— Конечно. Кстати, о строительстве. Именно те деревья созданы как прекрасный строительный материал. Тираннозавры с удовольствием помогут вам рыть котлован под фундамент. Здесь есть реки с отличным строительным песком и щебнем. Ну а кровля…
— Да у нас на нее куча золота!
— Так что скучать не придется!
— Э-ге-гей! — это летела на своих крыльях Полетта. — Доброе утро, планета.
И впрямь вставало солнце Людмила. А мне пора было на закат.
Ни одно приличное солнце не бездельничает никогда. Я это сразу поняла, как солнцем стала. Я для начала устроила себе
И я взялась за дело. Я и раньше не раз мыла туфли Оливии, так что процесс пошел споро.
А пока я мыла туфли, в голове начали складываться строчки:
Мои милые девочки-мальчики, Вы не бойтесь жестоких дорог. Сколько будет весной одуванчиков, Столько счастья пожалует Бог. Жизни как будто бы мелом начерчены На космической звездной доске, И от утра до самого вечера Поют птицы о каждом листке. Я стою возле мира открытого, Но еще не решаюсь войти, Все распаханное и разрытое В свое время должно прорасти. И грядущее снова заманчиво, И такая кругом благодать… Все я рифму ищу к одуванчикам И никак не могу отыскать.— Кабанчик, — услышала я голос, драгоценнее которого не было на свете. — Одуванчик-кабанчик. Все перемыла?
— Все, раз ты тут.
Оливия стояла такая, как всегда, безо всякой позолоты и лат, без гигантского роста. Типа, я тут поглядеть зашла. А в глазах — нет, я не хочу, чтобы моя Оливия плакала!
— И думать не смей реветь! — рявкнула я. — У нас тут вечный праздник!
— Не гожусь я для праздников, — Оливия отступила на шаг, и я поняла, что надо спасать положение — у горла она держала свой стилет.
— Брось его и иди ко мне.
— Нет. Я тебя недостойна.
— Ну тогда я приду к тебе.
И всем светом любви, что был во мне, я опалила ее, сожгла гордыню и неуверенность, сожгла злобу и отчаяние. Поцеловала ее в лоб, и там открылся третий глаз, сияющий как сапфир.
— О, вот этого я не ожидала, — приходя в себя, сказала я. — Третий глаз я не планировала.
— А что ты планировала?
— Очистить тебя от глупостей, оставив твое прекрасное ехидство. Иначе будет все слишком правильно.
— А крылья у меня есть?
— Смотри сама.
— Рыжие? Ах ты змея молочная! Почему у всех белые, а у меня рыжие?
— Потому что ты не человек. Как и я.
— А кто же я?
— Ты спутник. Спутник планеты Нуова. Я тебе потом объясню, что и как делать. А вообще мы за все должны быть благодарны мессеру Софусу.
— О, я уж думал, обо мне и не вспомнят.
— Что вы, господин наш, мы ведь теперь поняли, кто вы.
— А кто я? — спросила Глоссария.
— Честно, не поняли.
— Ну, об этом будет наша следующая история, девочки.
— Первая история была большая и смешная, эта — маленькая и непонятная, какая же будет третья?
— Все
И они ушли, напевая:
Надежда никогда не утонет, Каким бы ни было горе. Бог покачивает на ладони Голубую жемчужину моря. А в раю нежно пахнет лимоном И лилиями Пресвятой Девы. Нас, песчинок таких, миллионы, И у каждой свое великое дело. И каждую Бог услышит и заметит, Потому что невозможно иначе. В каждой галактике солнца светят — Может быть, это к твоей удаче. Бог подбрасывает на ладони звезды, И миры взлетают, как водяные брызги, Как святая роса и сладкие слезы… И розами пахнет начало жизни.Глава пятнадцатая
ОСОБО РОМАНТИЧЕСКИМ ОСОБАМ ПОСВЯЩАЕТСЯ
Меня вот уже вторую неделю грызла совесть. Даже светимость из-за этого понизилась. А дело было в моей родине — планете Нимб. И моей родной сестре — Ай-Серез. Мы внезапно встретились и внезапно разминулись, еще когда я была компаньонкой Оливии, но теперь ничто не мешало мне отправиться на родину и встретиться с сестрой, помочь ей, если она нуждается в помощи. Это было обыкновенное малодушие, которое недостойно звезды. И первым это малодушие заметил Люций:
— Люция, ты в последнее время сама не своя. Словно сделала какую-то пакость.
— Так и есть, милый мой Мальчик с Собакой. У меня есть родная планета. А на ней — родная сестра. Но я почему-то боюсь туда отправиться.
— Трусость — это ничего. Я отправлюсь с тобой. И Собака. Ты знаешь, мы легко умеем перемещаться.
Да уж, по струнам Вселенной эта парочка моталась, просто как маятники на часах, и открывала все новые миры и новых друзей.
Сказано — сделано. Я собрала походное снаряжение (аптечка, меч, лазерные веера и защитный костюм), а Люций взял футбольный мяч — погонять его с Собакой.
Перед уходом я со всеми попрощалась, надеясь на скорую встречу. Маттео при этом железным тоном сказал мне:
— Обратно ты должна вернуться вместе с сестрой.
— Это еще почему?
— Пока не скажу. Но…
— Ладно, милый.
Переместились мы мгновенно. Люций одной рукой держал Собаку, а другой кинул мяч в пространство, и за этим мячом нас на Нимб и утянуло.
Нимб — планета всего красного, и я, отвыкшая от подобного изобилия пурпура и киновари, передернулась, когда Люций попробовал здешнюю красную воду:
— Вода чистая, воздух чистый. Планета не отравлена. Но из живых существ на ней присутствуют только трое. Я их ощущаю, их биотоки.
— Как трое? Кто они? Как нам попасть к ним?
— Сейчас я проложу маршрут.
И через некоторое время мы оказались в нужной точке. В скале были вырублены три пещеры, перед скалой располагалось озеро и что-то вроде площадки для сборов, готовки и так далее. Все три пещеры были занавешены плетенками из красного тростника.
— Тук-тук-тук! — прокричала я. — Есть тут кто живой?