Королевство смерти. Запятнанный ангел. Убийца на вечеринке с шампанским

Пентикост Хью

Марч остановился у стола и положил руки на столешницу ладонями вниз. Для этого ему пришлось наклониться, и он опустил голову так, что лица нельзя было разглядеть.

— Да. — Рана до сих пор не зажила.

— Вы знаете, кто это был?

— Нет.

— Ваша дочь знает, кто это был?

— Спросите у нее.

— Если вы не знаете, значит, он вам не сказала. Как вы думаете, кто это мог быть? Вероятно, все эти годы вы пытались разгадать это.

— Что бы я ни думал, у меня нет фактов, — сказал он.

— Но предположения у вас есть?

— У меня

нет фактов! — В нем вновь стала закипать ярость. — Какое это имеет отношение ко всем нашим бедам?

— Может быть, никакого. Но тот человек мог бы подтвердить алиби вашей дочери в ночь убийства Уилларда. Из нее вытрясут его имя, Марч. Я или начальство Келли. Все это перетряхнет заново целая армия чужаков. Вы сколько угодно можете воздерживаться и не мазать никого грязью, мистер Марч, но больше никто не последует вашему примеру.

Марч медленно поднял голову. Он смотрел мимо меня в завтрашний день и видел новых полицейских, окружного прокурора, следователей по особо важным делам из конторы генерального прокурора штата, газетчиков со всей страны. Его бородатое лицо исказилось от нахлынувшего ужаса.

— О господи, — проговорил он. — Боже мой.

— Есть ли какие-то факты, касающиеся той ночи, о которых вы никому не рассказывали, мистер Марч? — тихо спросил я.

Громадное тело содрогнулось, словно от резкой боли.

— Есть один факт, — сказал он. — Факт, о котором я не упоминал ни единой душе, потому что мне казалось, что это не имеет никакого отношения к убийству. Я знал, у кого был такой костюм; кто собирался одеться в него в ту ночь. Но позже.

Я вдруг понял, что он собирается мне сказать. Позже! Позже, после концерта.

— Джон Уиллард?

Марч вздрогнул:

— Человек, которого я любил, как брата! И последнее, что он сделал в жизни, — он предал меня.

Глава 2

В комнате было тихо, слышалось только тяжелое дыхание Роджера Марча. Он носил это в себе двадцать один год. Все это время он прожил в уверенности, что любовником Лоры в ту кровавую ночь был его друг и напарник, и воспринимал это как измену, как предательство со стороны человека, которого он любил и уважал. Марч ничего не мог поделать с дочерью, но он не ожидал, что его друг, на тридцать лет старше Лоры, воспользуется ее слабостью. Рана эта не заживала. Убежденный в предательстве Уилларда, художник все это время хранил молчание: раскрыть тайну — означало дать новый повод для сплетен, превратить себя и Лору в посмешище.

Но здесь концы не сходились с концами. Мысль об Уилларде приходила мне в голову и раньше, но Келли несколько раз заверял меня, что Черный Монах не мог быть Уиллардом. Более щуплый мужчина, говорил он, грациозный, как балетный танцор. Я посмотрел на Келли. Его лицо побледнело от волнения и усталости. Он медленно кивнул.

— Могу поклясться, что вы ошибались, сэр, — сказал он Марчу. — Той ночью я видел Черного Монаха, сэр: его и Лору, миссис Фэннинг. Это не мог быть Уиллард. Тот человек гораздо ниже ростом, другого телосложения — совершенно другого.

Марч

уставился на него, потом медленно покачал головой.

— Это был Джон, — проговорил он.

— Вы основываетесь только на том, что у него был костюм монаха и он намеревался надеть его потом, после концерта.

— Он показывал его мне, — сказал Марч. — Он собирался присоединиться к нам — ко мне и своей жене, принимавшим губернатора, после концерта. Он знал, какой костюм у меня, и сказал мне, как будет одет, чтобы мы могли легко найти друг друга.

— Капитан Келли совершенно уверен, что это был не Уиллард, — настаивал я.

— В темноте, в свете костров, в круговороте людей трудно что-либо рассмотреть.

— Я наблюдал за ним некоторое время, — ответил Келли. — Не просто взглянул на него мельком. Я знаю, что это был не Уиллард, сэр.

— Вы не ответили на мой вопрос, мистер Марч, — продолжал я. — Костюм — единственное, на чем вы основывались все эти годы?

Художнику потребовалось долгое время, чтобы сказать одно слово:

— Да.

В тот момент я понял, что он лжет. У опытного следователя развивается чутье на такие вещи. Первый раз за весь вечер он солгал, и тут меня осенило: я понял вдруг совершенно ясно, почему он это сделал.

— Ваша дочь сказала вам, что это был Уиллард.

— Нет! — Он поднял свои огромные руки, как боксер, пытающийся парировать удар.

Я повернулся к Келли.

— Приведите сюда мистера и миссис Фэннинг, — сказал я.

— Бога ради, оставьте их в покое! — выкрикнул Марч. — Какое это имеет значение? Я слышал версию, что Джона, возможно, убил Черный Монах. Я знал, что это не так, потому что Джон и был Черным Монахом. Наверное, из-за меня кто-то потратил время зря — Лариган или Келли, — потому что я не опроверг это предположение сразу. Но это я защищал свою дочь и — в какой-то мере — Джона и его светлую память, в которой колония нуждалась, чтобы выжить.

— Так не пойдет, — возразил я. — Благодарите судьбу, что у вас на тот вечер железное алиби, мистер Марч. А как насчет вашего зятя? Он тоже думал, что Черным Монахом был Уиллард? Его жена рассказала ему это? Он наткнулся на Лору, когда спустился с холма в поисках Уилларда, и она ему это сказала? Если так, то у него был реальный мотив — и возможность. Приведите их, Келли.

Келли медленно, с неохотой вышел из комнаты. Марч, этот крепкий старый великан, казалось, весь съежился под одеждой. Он подошел к камину и схватился за него, как человек, цепляющийся за край скалы.

— Это был Уиллард, — пробормотал он. — Говорю вам, это был Джон. — Он пытался убедить себя, не меня. Он вдруг резко повернулся, прислонившись к камину спиной, раскинув руки в сторону, как на распятии. — Умоляю вас, — сказал он, — умоляю вас проявить милосердие, Геррик. То, что Джон развлекался с Лорой в ту ночь, не имеет теперь значения ни для кого, кроме нас. Неужели обязательно объявлять об этом во всеуслышание и выставлять нас на городской площади на потеху всем? Если я вам все расскажу, вы обещаете избавить нас от этого?