Шрифт:
Хью Пентикост
(Джадсон Пентикост Филипс)
Королевство смерти
Роман
Перевод с английского Е.И.Полоцка.
В чрезвычайной ситуации, когда власти бессильны помочь, остается уповать на помощь верного друга, и не важно, полицейский он или просто любитель. Журналист Мейсон Трасковер берется выяснить причины трагедии, виновником которой считают его брата-копа ("Королевство смерти"), следователь Дэвид Геррик спешит помочь бывшей возлюбленной ("Запятнанный ангел"), гениальный менеджер Джулиан Куист пытается спасти от убийцы известного певца ("Убийца на вечеринке с шампанским").
Глава 1
1
Отдел новостей радиокомпании "Юниверсал" был расположен
В эту жаркую августовскую ночь дежурным репортером был молодой человек примерно шести футов роста, очень худой, с высокими скулами и орлиным носом. Очки в толстой роговой оправе, которыми он пользовался, читая доставляемые посыльным телетайпные ленты и печатая тексты, придавали ему сходство с умной совой. Обычно репортер сохранял серьезный и задумчивый вид, и поэтому его редкие улыбки поражали своей неподдельной теплотой и открытостью. Как и в другие жаркие ночи, он был единственным обитателем офиса, облаченным в пиджак. На него пошла одна из быстросохнущих дакроновых тканей, украшенная рисунком в тонкую полоску. Любой, кто разбирался в мужской моде, без труда распознал бы в нем изделие от "Братьев Брукс". Массивные очки репортера постоянно давали работу рукам. Он без необходимости постоянно протирал их белым льняным платком. Затем засовывал в нагрудный карман и снова вынимал их, крутя в длинных худых пальцах. Когда, водрузив очки на переносицу, он снова снимал их, то плотно жмурил глаза, а затем широко открывал, словно у него болели глазные мышцы.
В это утро репортер ломал себе голову над тем, как в третий раз переписать информацию, которая успела появиться во всех утренних таблоидах, - а те уже были выброшены на улицы в половине восьмого вечера. История сама по себе не представляла ничего особенного, но таблоиды, по крайней мере, имели возможность придать ей пикантность. Пикантность, недоступная для радио, заключалась в фотографиях обаятельной мисс Эприл Шанд, голливудской звезды, позировавшей на верхней палубе "Принцессы Генриетты", которая днем пришвартовалась к причалу. Мисс Шанд охотно демонстрировала перед фотографами свои соблазнительные длинные ноги и дарила всем желающим улыбки - "как я рада вернуться в добрую старую Америку".
Текст, сопровождавший эти волнующие снимки, не воспринимался слишком серьезно ни журналистами, ни читателями, ни, уж конечно, вдумчивым молодым репортером "Юниверсала", который продолжал ломать голову над проблемой - как в одном из утренних выпусков придать хоть минимальное своеобразие этой информации. Нечто подобное постоянно случалось с кинозвездами, чьи снимки красовались в мюзик-холле Радио-Сити. Но история с мисс Шанд оказалась куда серьезнее - если она в самом деле имела место. Выяснилось, что в ее багаже было драгоценностей на сорок шесть тысяч долларов. Кинозвезда их совершенно законным образом задекларировала на таможне. После прибытия "Принцессы Генриетты" таможенники проверили наличие драгоценностей и сложили их обратно в чемодан. И сама мисс Шанд, и ее пресс-атташе, именующийся "представитель студии", - некий Тони Грингласс - засвидетельствовали данный факт. Из таможни три носильщика доставили багаж кинозвезды из двенадцати мест прямо к поджидавшему ее "кадиллаку".
Все драгоценности оказались предусмотрительно застрахованы на солидную сумму. Но связанная с ними "ценность чувств", как Эприл Шанд сообщила репортерам, не может быть исчислена в долларах. Репортеры, чьи сердца отнюдь не обливались кровью из-за бед мисс Шанд, попытались выяснить у нее имя голливудской кинозвезды или иностранного принца (а возможно, и монарха), с которым была связана "ценность чувств" пропавших драгоценностей.
Но мисс Шанд, как сообщили таблоиды, отказалась отвечать на их вопросы.
Сказала она лишь следующее: "Почему бы вам не убраться отсюда и не оставить меня в покое?"
Но, приведя откровенное высказывание звезды, газеты не сообщили тот факт, что и полиция, и страховая компания восприняли кражу весьма серьезно и студия мисс Шанд с помощью постоянно улыбающегося мистера Грингласса наняла частного детектива, чтобы тот оказал содействие в розыске пропавших безделушек.
В половине третьего утра, когда молодой репортер "Юниверсал", протирая очки, прикидывал, как бы подать эту банальную историю повеселее и под свежим углом зрения, появился посыльный с телетайпными лентами в руках.
– Мейсон, можешь не переписывать к четырем часам эту историю с кражей, - сказал он, вываливая на стол ворох лент. - На станции подземки "Таймс-сквер" состоялась большая перестрелка гангстеров. - И посыльный одарил его ослепительной улыбкой. - Благословляю тебя, сын мой.
Очки вынырнули из нагрудного кармана, и репортер стал просматривать ленты. Стоило ему прочесть первые строчки, как он оцепенел. Репортер вернулся к началу и углубился в текст. Читал он медленно. Щека подергивалась нервным тиком.
Из первых утренних выпусков газет исчезло даже упоминание о форме и длине ног мисс Шанд. Место пикантных снимков в таблоидах заняли куда более зловещие изображения: фотографии полицейских, рассматривавших четыре окровавленных и изрешеченных пулями трупа. У них был изумленный вид людей, которым вдруг отказали в праве проводить пикник на лужайке. Заголовки гласили: "ПЯТЕРО ПОГИБШИХ В ПОДЗЕМНОЙ ПЕРЕСТРЕЛКЕ!"
Мало кому известно, что по ночам и в ранние утренние часы на пустынных станциях нью-йоркской подземки широко практикуются жульнические азартные игры. Как и в любом другом городском криминальном бизнесе, игрой в кости занимается мелкая рыбешка, которая на самом деле представляет Синдикат. В общем и целом американская публика не верит в существование Синдиката. Американцы считают, что его выдумали репортеры, чтобы объяснять необъяснимое, а также бойкие писатели, чтобы повышать цены на свои книги.
Но, учитывая вскрывшиеся факты, не так уж важно, верят или нет читатели в Синдикат.
Итак, в два часа ночи некий Джек Пиларсик затеял игру в кости на самых задах платформы нижнего уровня станции подземки "Таймс-сквер". К этому времени у него на крючке уже оказались три простака. Одним из них был Дойл Гантри, актер на выходах в бродвейских мюзиклах. Другим - Билл Хоукинс, продавец из круглосуточной закусочной на Бродвее. К пяти часам ему надо было заступать на смену. Третьим являлся некий Джозеф Игрок Фланнери, имевший, как говорят, связи с преступным миром. Игрок Фланнери в полной мере оправдывал свою кличку, ибо он все еще числился трубачом в профсоюзе музыкантов мистера Джеймса Ц. Петрилло. Этим и завершалось его сходство с настоящим мистером Игроком.