Королевство Тени и Света
Шрифт:
Теперь оба уголка губ Бэрронса подёргиваются.
— Отдай мне это! — я выхватываю записку из его руки и аккуратно убираю в карман своих джинсов. — Это не смешно. Это мило, чёрт возьми. И я спрошу ещё раз…
— Пошли, — Бэрронс поворачивается к двери. — Мы все хотим чего-то от Крууса. Мы все отправимся в тюрьму.
Я бросаю взгляд на Риодана.
— А как же Дэни?
Его серебристые глаза сверкают кровавыми искорками, все следы веселья пропадают, и он холодно отвечает:
— Новый план.
Глава 46
Я
Дэни
Пока я лежу в темноте своей клетки, до меня доходит, что хотя Охотники обратили Шазама в его изначальную форму Адского Кота, и раз я никогда не могла облачиться в ту огромную кожистую шкуру, и Шазам сказал, что Охотники планируют вернуть меня в изначальное состояние, это значит, что они этого ещё не сделали.
Они не считают меня риском. Они думают, что я не могу обратиться.
«Недооценивайте меня, — думаю я с улыбкой, — это будет весело».
Бегство от чего-либо — это не всегда трусливый поступок. Только не тогда, когда это даёт тебе время разобраться, как победить то, что тебе угрожает. Иногда бегство — это просто мудро. Бешеный рывок в безопасное место — это критично важная часть моего плана, причина, по которой я побуждаю их превратить Шазама в Й'Рилл.
Но у меня есть дурное предчувствие, что Охотники не согласятся с моей логикой, хотя она безупречная и железобетонная. Они заставят одинокого, эмоционального, нуждающегося во внимании Адского Кота оправдывать действия Охотника. И это невозможно. Эти два существа не мыслят одинаково.
Поскольку план А, скорее всего, не сработает, пора заняться планом Б.
Если они откажутся разрешить Шазаму обратиться, то мой единственный вариант — обратиться самой.
Если я смогу трансформироваться, то мой увеличившийся размер разорвёт клетку на мелкие кусочки, освободив меня. Затем я схвачу клетку Шазама своими когтями и со всех сил рвану прочь.
Кто знает, возможно, я сумею добавить свой дар стоп-кадра к дару крыльев Охотника. Я никогда не пробовала. Я всё ещё считаюсь маленьким Охотником и подозреваю, что это делает меня более проворной, и мы месяцами оттачивали мои навыки полёта. Возможно, я ещё и не умею парить без проблем, но я настоящий профи в опасных резких манёврах. Я умею так вплотную обходить неожиданные препятствия, что едва не награждаю Й'Рилл сердечным приступом. Быстрая подвижность — мой любимый наркотик, а моя НОРД-петля (последовательность Наблюдать/Ориентироваться/Решить/Действовать) ещё быстрее в теле Охотника, чем в теле человека.
Я не сомневаюсь, что смогу уделать этих древних Охотников. Готова поспорить, они больше никогда не практикуются
Чёрт возьми, после бесчисленных неудач в этот раз я не провалюсь.
Растянувшись на спине, я складываю руки за головой, закрываю глаза и обращаюсь внутрь с дерзким «Привет, мозг. Давай поизобретаем, попробуем новые штуки. В этот раз у меня большие идеи».
Я приветствую каждую секцию своего мозга, доля за долей. Я всегда могла почувствовать свой мозг внутри черепа и представить его в ярких деталях. Я не понимаю тех людей, которые этого не могут.
Я могу дрейфовать от одного участка к другому, легонько пробегаться по бугоркам и впадинкам своего мозжечка (который трещит постоянными разрядами молний) или погрузиться глубоко внутрь, нацелившись на любую долю: лобную, теменную, затылочную или височную.
Я могу погрузиться ещё глубже: в мои желудочки, таламус, гипоталамус, гиппокамп, варолиев мост, продолговатый мозг и, наконец, в самую интригующую часть — в мою амигдалу.
В детстве я в качестве своеобразной медитации сосредотачивалась и концентрировала своё сердцебиение в различных частях моего мозга, подумав: почему бы не дать ей больше крови и не посмотреть, вдруг она вырастет? Не то чтобы у меня имелись занятия получше. Всякий раз, когда я натыкалась на некое подобие переключателя, я щёлкала им, посылая к чёрту все последствия. Мой мозг — это всё, с чем я могла играть, и там находилась целая неизведанная страна.
Я погружаюсь глубоко в мою лимбическую систему. Здесь всё тихо, темно, насыщенно и плодородно. Я отдираю ункус и смотрю на свою амигдалу и множество жизненно важных подводящих каналов, питающих её.
Изумительно.
Здесь я всегда чувствовала самые значимые аномалии в моём генетическом составе. Что-то в моей лимбической системе, а точнее в моей амигдале, отличается от большинства людей. Полагаю, это благодаря экспериментам Ровены, а также крови короля Невидимых в моих венах. Я не знаю, как именно отличается моя амигдала; я лишь знаю, что она отличается.
Это самая насыщенно живая часть меня, и некоторое время после побега из клетки я ненасытно изучала человеческий мозг, поглощая медицинские журналы и просматривая интернет. Я даже вломилась в морг и украла труп, устроила собственноручный осмотр, пытаясь решить, почему я не такая, как другие. К сожалению, я не могу визуально осмотреть собственный мозг, не убив себя, так что я до сих пор гадаю. То, что я чувствую, когда погружаюсь внутрь, наверное, сильно отличается от того, как это выглядит на самом деле. Я сильно сомневаюсь, что на поверхности моего мозга действительно сверкает видимая молния.