Королевство

Хмурый Дмитрий

— Ты, видимо, не знаешь куда девать деньги, потому что у тебя слишком много остаётся. Зачем ты строишь дома и тратишь на это так много? Пусть жители сами свои дома строят! Лучше бы купил себе большое имение в столице!

— Имение в столице мне нафиг не нужно, нечего там делать. А насчёт трат на строительство… Нет, дорогая, я не трачу, а зарабатываю, потому что дома — лишь временное вложение. Все имения после постройки продаются на аукционах. Апартаменты в многоквартирных домах также продаются на аукционах. Кроме того, если отдать застройку новым собственникам,

то город будет выглядеть лоскутным одеялом, а так все дома построены в одном стиле и создают свою уникальную атмосферу.

— А зачем строить столько дорог? Или ты дороги тоже кому-то продаёшь?

— Нет, дороги нужны для того, чтобы жителям и приезжим было удобно перемещаться по городу и добираться до города из других земель. Всё это очень важно, ведь хорошая транспортная доступность, чистота улиц, наличие разных удобств и развлечений, вкупе с огромным количеством рабочих мест и большого торгово-транспортного узла, делают жильё довольно дорогим. Ты знала, что имение в Азуре стоит почти в три раза дороже, чем аналогичное имение в Рорберге, хотя Рорберг в несколько раз крупнее и по площади, и по населению?

Девушка переваривала всё услышанное, а я пока решил продолжить.

— Люция, через пять дней я уезжаю в Вилур. После возвращения пробуду в Азуре совсем недолго и снова уеду в Эммар. Здесь я появляюсь редко. Хоть ты и моя жена, но путешествовать со мной ты не сможешь. Покидать Азур тебе тоже будет запрещено.

— Примерно об этом я и подумала уже. Понимаю, что у меня тут не будет прав, но выбора ты мне не оставил, когда насильно взял в жёны.

— Я не хочу быть каким-то тираном и у меня нет личных претензий к тебе, поэтому нужно подумать, чем ты будешь здесь заниматься. Что скрасит твои будни?

— Ну… — девочка покраснела — Может быть, ты сделаешь мне ребёнка? Я буду его воспитывать, проводить с ним время. Тогда мне не будет грустно и одиноко.

Представив Люцию в роли матери и воспитателя, меня передёрнуло.

«Да тебя саму ещё несколько лет воспитывать нужно! А тебе на воспитание давать ребёнка, тем более моего, в принципе строго противопоказано!»

— Нет, дорогая. Сейчас мне детей заводить не нужно, так что давай подумаем над чем-нибудь ещё.

— Можно, я подумаю несколько дней, а потом дам тебе ответ? У меня ведь ещё есть время?

— Да, у тебя четыре дня. Хорошенько обдумай все свои желания и предпочтения. Даже если что-то впоследствии будет меняться, это не будет большой проблемой, потому что мы всегда можем всё обсудить в письмах. Но лучше основные вопросы решить сейчас.

— Денис, а отведи меня в бордель!

Люция произнесла это шёпотом и сильно покраснела. Теперь настала моя очередь уронить ложку и потерять дар речи.

— Да, как ты… — хотел было возмутиться, но моя жена продолжила.

— Я столько всякого о них слышала. Хочу посмотреть! Хотя бы одним глазком взглянуть, что там внутри… Можно?

Я понял, что сужу обо всём своими испорченными и развратными категориями. Девушка проявила простое любопытство,

а я уже подумал наказать её за это.

Немного взвесив все за и против, ответил:

— А почему бы и нет? Сходим после ужина.

Я сначала посчитал тот факт, что мою жену увидят в борделе, будет порочить мою честь аристократа. Но потом решил, что это можно преподнести, как инспекцию, ведь Люция жена хозяина этого дома удовольствий. Да и на местные понятия о чести и достоинстве мне как-то немного фиолетово.

После ужина мы отправились в мой дом удовольствий. В тот самый, что был сделан в поместье Киндлона и который стал моим самым первым борделем.

Как только мы зашли внутрь, ко мне тут же подскочил управляющий и поприветствовал.

Люция нервничала и смущалась, поэтому натянула капюшон своей накидки так, будто хотела в ней спрятаться.

Когда мы буквально на полшага зашли в общий зал, девочка окончательно залилась краской и осматривалась вокруг смущаясь, а иногда даже закрывая глаза.

Ещё бы! Несколько почти голых женщин эротично танцуют на сцене под музыку из музофона, ещё большее количество полуголых женщин, а местами и мужчин, трётся о посетителей и не скрывая этого ласкает их, периодически уводя клиентов куда-то вглубь здания. Сами посетители пьют, хохочут и беспардонно лапают сотрудниц и сотрудников.

Пока моя жена осматривалась, я общался с управляющим борделем, но в один момент отвлёкся на резкое движение Люции. Супруга буквально скинула с себя капюшон и выпучила глаза, уставившись на что-то.

— Мама?!

Я от произнесённого Люцией слова аж вздрогнул и проследил за её взглядом.

Рядом с одним из столиков я увидел одетую в шёлковый почти прозрачный галабеи третью жену почившего графа, тридцатичетырёхлетнюю Белинду Монси, трущуюся о крупного мужика.

Отойдя от шока, я взял за грудки управляющего, поднял его над полом и, встряхнув, спросил, а вернее прошипел ему в лицо, так и держа мужчину на весу.

— Это что за херня?! Почему она здесь?

— Кто, Ваша Милость? — проблеял бедолага, нервно пытаясь понять, что произошло.

— Она! — я указал пальцем на Белинду — Ты что, не слышал моих распоряжений?

— Каких распоряжений, Милорд? — почти плача отвечал мужчина. — Она раньше работала уборщицей в замке, иногда помогала с уборкой на территории дома удовольствий.

— Вот именно, сукин ты сын! Уборщицей! Кто тебе дал право заставлять её заниматься проституцией?

— Помилуйте, Милорд! Как заставлять? Она сама пришла и попросилась на эту работу!

— Сама?! — хором переспросили я и Люция.

— Конечно, сама! У нас недостатка в желающих здесь работать нет, наоборот, мы отсеиваем большие очереди, из которых оставляем лишь нескольких кандидатов. Зачем заставлять кого-то? Эта женщина, Белинда, сама попросилась на эту работу. Она хоть и немолода, но ещё очень красива и вполне соответствует вкусам многих посетителей. Вот её и взяли. Мы её, как и остальных, две недели готовили, а сейчас она свою первую неделю работает.