Королевы бандитов
Шрифт:
Когда Гита снимала сандалии у порога, она заметила на гвозде рядом с дверным проемом лимон со связкой зеленого перца. Рамеш в свое время повесил такую же композицию у них над кроватью для защиты от бури назар – «дурного глаза», – хотя сглазил их брак именно он.
– Если ее тхарра так же хороша, как твоя, Карембхай, мне, возможно, придется сменить поставщика, – пошутил Бада-Бхай.
– Ну уж нет, – рассмеялся Карем, следуя за ним в гостиную, где стояли три дивана и телевизор.
Женщина в длиннополой одежде и домашних тапочках подала им на подносе стаканы с водой. Гита, выпив воду и поставив пустой стакан обратно на поднос, заметила у нее на руках племенные татуировки рабари [45]
45
Рабари – один из древних народов Индии, ведущий полукочевой образ жизни и проживающий сейчас в основном на западе страны, в штатах Гуджарат и Раджастан.
46
Кач – крупный административный округ в Гуджарате.
Карем тоже взял стакан воды.
– Гитабен украшения делает, – пояснил он хозяину.
– О, как Сарита-бхабхи [47] ?
У Гиты даже голова заболела от новой обиды, добавившейся к незаслуженному намеку на возраст. Сравнить ее украшения с поделками покойной Сариты было все равно что уподобить высокому искусству столярное ремесло. Но жена Карема умерла, а пузатого грубияна Гита видела впервые в жизни, так что возражать ему было бы пустой тратой времени и сил.
47
Бхабхи – «жена старшего брата»; в данном случае – формула вежливого упоминания (хинди).
Карем покачал головой:
– Нет, она занимается дизайнерской бижутерией, для нее это не хобби, как для Сариты. У Гитабен своя фирма – «Гита’с Дизайнз». И кстати, я хотел показать ей твой магазин. Программа коллективного кредитования сейчас многим позволяет расширить бизнес, и Гитабен подумывает о выходе на рынок покрупнее, чем наш, деревенский.
Для Гитабен и «Гита’с Дизайнз» это стало весьма неожиданной новостью.
– Шабаш! [48] Этак ваша деревня скоро станет экономическим центром покрупнее Кохры!
48
Здесь: Вот это да! (Индийское одобрительное восклицание.)
Вероятно, в устах Бада-Бхая это был комплимент, пусть и несколько снисходительный, но Гита почувствовала себя не столько польщенной, сколько предупрежденной о том, что лучше далеко не высовываться. Бада-Бхай между тем хлопнул в ладоши:
– Карембхай варит лучшую тхарру из тех, что я когда-либо пробовал. Не знаю уж, что он вытворяет с сахарным тростником, но у него получается отменный ром!
– О, – скромно взмахнул рукой Карем, – до рома моей тхарре далеко. – И пояснил Гите: – Несколько лет назад, после смерти Сариты, Бада-Бхай мне очень помог. У меня тогда не было ни сбережений, чтобы начать свое дело, ни связей. Но он появился и сказал, что на мою тхарру можно найти покупателей, и теперь она пользуется популярностью.
Бада-Бхай
– Он говорит так, будто я взялся не тхарру его продавать, а втюхивать гобар [49] пастухам! Попробовал бы кто не продать самогон в этом штате – да его тут с руками отрывают! Кстати, раз уж такое дело, у тебя для меня что-нибудь есть?
– Да, – кивнул Карем и протянул Бада-Бхаю джутовую сумку.
Тот, заглянув внутрь, подозвал человека, тихо стоявшего в углу гостиной – до сих пор Гита его не замечала. Человек взял у Бада-Бхая сумку и отдал ему конверт, а затем вышел из комнаты.
49
Навоз (хинди).
– О, чуть не забыл, – спохватился Бада-Бхай, перед тем как вручить Карему оплату, достал из кармана монету в одну рупию и бросил ее в конверт: – На удачу.
Традиция добавлять одну рупию к каждому денежному подношению [50] всем была хорошо известна, но Гита никогда не видела, чтобы эту практику распространяли на деловые расчеты, а не только на подарки ко дням рождения и свадьбам.
– Пересчитай.
– Я тебе доверяю. – Карем сунул конверт в карман.
50
В Индии круглые, четные суммы считаются неблагоприятными.
– В бизнесе всегда есть место для сомнений, – заметил Бада-Бхай.
– Зато в дружбе им делать нечего, – улыбнулся Карем.
Гита, которой все это время не давали покоя мысли о женщине-рабари и разбирало любопытство, спросила у хозяина разрешение воспользоваться туалетом. Путь туда лежал мимо открытого прохода на кухню, и, приближаясь к нему, Гита услышала отголоски ссоры.
– …категорически неприемлемо, Лакха, – категорически! – чтобы сын служанки обедал вместе с…
– Он сын не только служанки.
Гита ускорила шаг и успела увидеть, как хорошо одетая дама примерно ее лет дала пощечину женщине-рабари. Гита поспешила дальше, кипя от гнева из-за такого обращения со служанкой, и, отвлекшись на мысли о ней, сама не заметила, как оказалась на заднем крыльце. Взгляд уперся в ограждение из проволочной сетки, покосившейся и покрытой ржавчиной, вокруг клочка голой земли. Насколько чудесным и ухоженным был передний двор, настолько же неуютным и уродливым казался задний. Сортира с выгребной ямой там не было видно, поэтому Гита повернула обратно в дом. Только сейчас ей пришло в голову, что в городах, даже таких небольших, как Кохра, повсюду есть канализация и все удобства. Снова залаяли собаки – на этот раз так громко и близко, что она вздрогнула и обернулась.
К проволочной изгороди были привязаны четыре пса. Поводки были настолько коротки, что лапы пленников едва доставали до земли. Никто не позаботился отвести их в дальний угол двора, в тень, падавшую от деревьев, – оставили прямо на солнцепеке, при этом никакой посудины с водой поблизости Гита на пустынной площадке не увидела. Она уже собиралась вернуться в дом и напомнить Бада-Бхаю, что днем обещали повышение температуры до сорока одного градуса, но заметила, что самый маленький и молодой пес из четверки странным образом извивается, выгибая спину дугой и прогибая ее вниз, будто принимает йогические позы кошки и коровы – марджариасану и битиласану. Сначала Гита подумала, что он просто потягивается, но тут пес разинул пасть и издал характерный звук, более похожий на человеческий, чем на звериный – Гита поняла, что его сейчас вырвет, за секунду до того, как это случилось. Сородичи бедолаги шарахнулись в сторону, чтобы их не накрыло фонтаном, но увернуться не вышло, потому что все они были в одной связке.