Королевы бандитов
Шрифт:
– Это что?..
– О Рама…
– Дхат тэри ки! [109]
Прити застыла при виде мужа, лежащего на полу в луже крови, растекшейся под головой, затем начала колотить себя кулаками по ляжкам, повторяя: «Нет-нет-нет!»
– Я могу объяснить, – сказала Гита все еще хриплым от удушья голосом. – Это был несчастный случай. Он…
– Предполагалось, что это будет сердечный приступ! Смерть от естественных причин! – вскипела Прити, но говорить она старалась негромко, и Гита вспомнила, что где-то в доме есть дети. – Что в этом естественного, Гита?!
109
Салони заперла дверь на щеколду.
Гита схватилась за мочку уха и снова попыталась объяснить:
– Он… Я…
– Постойте, а он точно мертв? – озадачилась Салони. – Может, он… в отключке?
– Нет уж, пусть лучше будет мертв, – отрезала Прия. – За все, что он натворил.
– Может, просто проверим, а?
Все кивнули. Никто не сдвинулся с места.
Прити уставилась на Гиту и ткнула пальцем в сторону Даршана:
– Ну? Проверь, блин!
Гиту привела в ужас не столько необходимость прикоснуться к трупу, сколько тот факт, что это труп Даршана.
– Почему я? – выдавила она.
Прия неодобрительно поцокала языком:
– Это меньшее, что ты можешь сейчас сделать, Гитабен. После того, что ты уже сделала. С таким размахом.
Салони вскинула ладони, призывая всех к спокойствию:
– Я проверю.
Чтобы не запачкать сари в крови, она обошла кровать, взгромоздилась на нее и на четвереньках перебралась на другую сторону, а затем наклонилась, чтобы пощупать пульс Даршана. Закрыла глаза и долго-долго молчала. Все тоже молчали, тяжело дыша. Возникло ощущение, что в комнате повысился градус жары. Гите казалось, что она вот-вот захлебнется в море адреналина. Голова гудела, будто туда ворвался целый комариный рой. Как она вообще допустила, чтобы все произошло именно так? «Кабадди, кабадди, кабадди», – чуть слышно забормотала она себе под нос, обхватив себя за плечи и массируя руки ладонями.
Салони слезла с кровати.
– Ну? – не выдержала Прия.
– Совершенно мертвый.
– Мы в заднице, – констатировала Прити.
– Да просто в безразмерной жопе, типа, – кивнула Прия.
– У меня не было выхода! Он хотел… хотел меня… – Гита, хватая ртом воздух, указала на собственное тело, на шею, на труп Даршана, но слова застряли у нее в горле, голова закружилась, накатила тошнота.
– У нас другой был уговор! – прошипела Прити, стараясь не сорваться на крик. – Такого уговора не было!
– Да. Ты, типа, перестаралась, Гитабен. – Прия подошла к сестре и обняла ее за плечи.
– Дайте Гите возможность объяснить нам, что случилось. – Салони встала между ней и близнецами. – Вдох-выдох, Гита. Боло [110] .
Даршан истекал кровью у их ног, а Гита сбивчиво поведала о том, как он ее душил.
– Я схватила статуэтку, – она указала на Кришну и Радху, – ударила его, но он снова бросился на меня. Тогда я ударила его еще раз. А потом он споткнулся и упал. Извините. – Она и сама не заметила, когда начала плакать. Унизительно было рассказывать другим женщинам о домогательствах Даршана – как будто она тем самым убеждала их в собственной привлекательности и вообще думала только о себе. И еще страшно было нарваться на насмешки из-за того, что она, при ее-то внешности, могла стать объектом вожделения. Как будто ее не только чуть не изнасиловали, но и заставляют этим хвастаться. Гита задыхалась от стыда и не могла смотреть в глаза тем, кто ее слушал.
110
Рассказывай (гуджарати).
Салони положила руку ей на плечо, и Гита вдруг обняла ее, хотя ничего подобного ей
– Пожалуйста… вы должны мне поверить, я…
Прити качнула головой:
– Ну разумеется, я тебе верю. Даршан – редкостная свинья. То есть был свиньей. – Она подошла к трупу мужа и пнула его в бок голой ступней; на большом пальце ее ноги в электрическом свете сверкнуло кольцо. – Шизик сраный. Гхельчодьо [111] . Даже нормально умереть для меня не смог. Хоть бы на день удержал хер в штанах, чтобы дать яду сделать свою работу, – так нет же! Ты, долбаный извращенец! Чутья! Будь ты проклят! Пусть черви в аду сожрут твой гномий писюн… О-о! Фу, какая гадость!
111
Чокнутый (гуджарати).
– Что такое?
– Он обоссался!
Гита закрыла глаза. От Салони пахло потом и тальком, но нельзя сказать, что это было неприятно, скорее наоборот – запах человеческой кожи, мыла и жизни успокаивал. Но тут ноздрей Гиты достигла вонь мочи, на которую жаловалась Прити, и она всхлипнула.
Салони все поняла правильно. Она погладила Гиту по голове:
– Даршан съел все, что было в миске. Он умер бы в любом случае.
Гита молчала.
– Ты не сделала ничего дурного. Вдох-выдох, не забывай.
– Кабадди, кабадди, кабадди…
– Все это очень некстати, – буркнула Прити.
– Типа, вообще не в масть, – поддержала сестру Прия.
– Что мы скажем людям? – поинтересовалась Салони.
Прия хрустнула пальцами.
– Можем сказать, что произошло что-то загадочное. Дескать, сами не знаем, нашли Даршана уже в таком виде. Люди подумают, что его ушатала ведьма. Надо наступить в кровь и пройти назад, – она неуклюже изобразила «лунную походку», – чтобы все подумали, будто это следы чурел.
Все обалдело уставились на Прию, даже ее близняшка.
– Это, – Прити описала рукой широкую дугу перед собой, – реальный мир. Вернешься к нам?
– К тому же все считают Гиту чурел. – Салони снова обхватила ее за плечи. – Прости, дост [112] , но это чистая правда.
Прити вздохнула:
– А как вам такая версия? Он напился, посреди ночи пошел в туалет, поскользнулся, упал, ударился башкой и умер.
Прия и Салони одновременно помотали головой, но по разным причинам.
112
Дружок (гуджарати).
– Зубин после ужина пошел выпить с приятелями, а Даршан отказался. Зубин поймет, что здесь что-то не так, – сказала Прия.
– А как твоя версия объяснит наличие еще двух ран от статуэтки? – спросила Салони. – И вскрытие покажет, что он не был пьян.
Гита вытерла мокрые от слез щеки. Она сочла необходимым внести свой вклад:
– Мы можем сказать всем правду, только на моем месте в этой истории будешь ты, Прити. Ты скажешь, что сама убила мужа.
– Я не могу сказать, что убила его! – возмущенно воскликнула Прити. – Все было затеяно ради того, чтобы меня отмазать! Что я скажу в свою защиту, а, Гита? «Мой муж хотел исполнить супружеский долг, и за это я его убила»? Все знают, что… изнасилование жены не считается таковым, если она старше восемнадцати. – На слове «изнасилование» – балаткара – Прити понизила голос, как делали все, когда произносили его. – Ты ему не жена, Гита, у тебя была более убедительная причина, чтобы его… ну, ты понимаешь.