Королевы бандитов
Шрифт:
Гита прищурилась:
– Уверена? Есть еще одна поговорка: вороны каркают, когда кто-то врет.
Фарах вздохнула:
– Не могу сказать, что я скучаю по Самиру, но мне очень не хватает денег, которые он приносил. Мы теперь живем только на мой заработок. И готовлю я на гобаре, а не на газу.
– Я тоже. Только у тебя есть буйвол, так что гобар бесплатный. И кстати, почему ты заранее про это не подумала?
– О, ну ты же меня знаешь, я вся такая внезапная. Людям искусства это свойственно, правда же? – Она пожала плечами. – Я думала, как-нибудь справимся.
– А сразу догадаться было нельзя? Он отбирал у тебя деньги на тхарру – это была первая подсказка!
Фарах кивнула:
– В общем, я решила, что ты нам поможешь.
За окном вороны обильно обгадили Салони, точно прицелившись ей прямо в голову, а у Гиты вдруг похолодели ноги, несмотря на жаркий день.
– Я уже помогла тебе, Фарах. С избытком.
– Еще немного помощи не помешает. Скажем, всего двести рупий в неделю.
– Ты что, микрокредиты у меня просишь?
Фарах издала одно-единственное, но многозначительное «ха».
– Божечки, нет, конечно. Микрокредиты надо возвращать. А это будут такие маленькие подарочки от тебя. И взамен я тоже буду кое-что тебе дарить.
– Что?
– Мое молчание. О твоих преступлениях.
– Ах ты поганка! – вскипела Гита.
Она даже не обратила внимания на Салони, которая показывала ей воздетый большой палец. Прическа Салони теперь походила на воронье гнездо, которое она случайно потревожила, белое гуано струйками стекало с ее макушки, а предплечья и лицо были исцарапаны. Ко всему прочему она обильно потела, но триумфально держала на ладони зеленый плод понг-понга, демонстрируя его Гите, как трофей.
– Ты такая же преступница, как я, Фарах! Даже хуже – ты накормила мужа антимоскитной отравой!
– Но мне почему-то кажется, полиция скорее поверит в то, что ты действовала в одиночку. Я, видишь ли, в школе плохо училась. Даже читать не умею. Сомневаюсь, что копы признают меня способной придумать такой заковыристый план. А вот ты, Гитабен… – Фарах подалась к ней, так, что ребенок начал сползать с колена. – Ты супер-пупер умная. Никто не станет недооценивать твои способности.
– Спасибо.
– Так что, договорились? Двести рупий, начиная со следующей недели. Хотя почему со следующей? Давай начнем с этой. Думаю, проще всего будет, если ты станешь сразу передавать мои еженедельные выплаты Варунбхаю. Меньше суеты для нас обеих.
Салони, прихрамывая, покинула двор.
– Я это обдумаю, – сказала Гита.
– А о чем тут думать? Выбор очевиден.
– Едва ли.
– Гитабен, может, я неясно выразилась? Ох, мамочки, да нет же, чего тут может быть неясного? Я тебя шантажирую.
– Эту часть я как раз поняла.
– Окей. Ладно. Иногда я и правда неясно выражаюсь. Самир вот тоже вечно жаловался, что не понимает.
– Ты выразилась предельно ясно.
Фарах заулыбалась:
– Спасибо, яар!
– Не думаю, что ты можешь называть меня «подругой» и одновременно шантажировать, Фарах.
– Нет-нет, ты останешься моей самой близкой подругой! Не понимаю, чем нам может помешать одна маленькая финансовая сделка.
Нет, Фарах точно не была слишком умной – Гита видела, что сейчас она не притворяется. И это сбивало с толку. Входил ли шантаж в изначальный план или Фарах просто почуяла возможность вытрясти из нее деньги и воспользовалась этим?
–
– Правда? Я чаю могу приготовить.
– С ядом или без?
– Ну, знаешь… – Фарах расколола щипцами еще два ореха. – Теперь это будет зависеть только от тебя. Да, Гитабен?
17
– Я не понимаю.
– Добро пожаловать в мой мир.
– Почему Фарах решила тебя шантажировать?
– А почему мы сейчас идем в дом близнецов на отравленный званый ужин? Да потому что эта деревня превратилась в дурдом без санитаров!
– Бэй яар, отравленный ужин будет только у Даршана. – Салони покачала на руках блюдо с острым овощным карри, которое она приготовила с семечком из плода понг-понга.
Они с Гитой шли по улице. Узор на ладонях у Салони был благородного темно-бордового цвета – хна отлично схватилась. У Гиты мехенди приняла неаппетитный грязно-оранжевый оттенок.
– Прити нервничает, ясно? Мы нужны в качестве моральной поддержки. – Салони метнула в спутницу язвительный взгляд. – Нормальные женщины именно так и поступают. Ой, не вляпайся в гобар.
Гита переступила через свежую коровью лепешку посреди дороги. Целая пирамида таких же, только высушенных, громоздилась у стены дома справа от них – навоз использовали для растопки.
– А Прия окажет ей аморальную поддержку? – поинтересовалась Гита.
– Слушай, если дело будет выглядеть так, что мы все сидели за одним столом и ели одно и то же, это исключит любые подозрения в отравлении. Ты что, пропустила эту серию «Си-Ай-Ди»?
Приближалось время ужина, и улицы опустели; лишь кое-где возле домов собирались мужчины в дхоти [104] выкурить перед едой биди [105] . В воздухе витал табачный дым. Гита невольно подумала о Кареме, о том, как приятно от него пахло табаком, хотя она ни разу не видела его с сигаретой. «А ну-ка сосредоточься», – сердито осадила себя Гита. Карри в руках у Салони тоже пахло достаточно аппетитно, чтобы привлечь внимание курильщиков – сразу последовали шуточные просьбы их угостить.
104
Дхоти – индийское подобие шаровар из одного длинного отреза ткани, обмотанного вокруг ног, бедер и талии.
105
Биди – самокрутки из листьев необработанного табака с примесью трав.
– О, поверьте, вам это точно не надо. Там столько масла, что оно кого угодно убьет наповал, – отозвалась Салони, и все посмеялись. Кроме Гиты.
Но Салони, похоже, содержимое блюда ничуть не напрягало. Они шагали по деревне; над их головами блестела на солнце мишура, натянутая между крышами крест-накрест с электрическими проводами, и все вместе это было похоже на сверкающий невод.
Гита шепнула:
– Я не хочу быть рядом, когда он… ну, ты понимаешь.
– Думаешь, я хочу? Мы этого и не увидим. Он умрет только через пару дней, после того, как наестся моего карри.