Королевы бандитов

Шрофф Парини

Формально праздник Дивали знаменовал окончание битвы между Рамой и Раваной, торжество добра над злом. Еще его называли «праздник огней», потому что, когда Рама и Сита вернулись в свое царство, подданные зажигали светильники-дия, чтобы поприветствовать своего господина. Но теми огнями история не закончилась, как и Дивали нельзя было назвать счастливой концовкой – лишь сладостной передышкой. Истории, которые мы пишем о себе, поняла Гита под лязг пустого бидона, истории, которые мы рассказываем друг другу, тоже опасны.

«Рамаяна» начинается с того, что Раму должны были избрать царем, но вместо этого изгнали из отцовских владений на четырнадцать лет по злой воле его мачехи. Верная жена Рамы, Сита,

предпочла последовать за ним, променяв роскошную жизнь во дворце на аскетичное существование в лесной хижине. Когда супруги жили в изгнании, Равана, царь Ланки, похитил Ситу, чтобы отомстить за свою сестру, которую (Гита считала, что это достойно упоминания) в свое время преследовал и изувечил Рама. Но Равана влюбился в Ситу и хотел заслужить взаимности (стало быть, он ее не насиловал). Гита считала, что ужасен тот мир, в котором мужчину приходится хвалить за то, что он не насильник, но так или иначе, Равана вел себя с Ситой благородно. И хотя Дивали – это праздник света, торжествующего над тьмой, Равана не был безупречным злодеем. Так же как и Рама не был безупречным героем.

Рама (не без обезьяньей хитрости Ханумана, который немало ему помог) в конце концов отвоевал Ситу, но, к ее разочарованию, ответил на страстные признания в благодарности леденящим безразличием. Видимо, Раме трудно было поверить, что его жена сохранила «чистоту», пока жила с другим мужчиной, да еще так долго. Корни слатшейминга [159] уходят глубоко в историю, заключила Гита, только в 7292 году до нашей эры это называлось «дхарма».

Сита была разгневана таким враждебным отношением, но она любила Раму и хотела отправиться с ним домой. Она была всего лишь женщиной, пусть даже знатной и привилегированной (это давало ей статус лучшего игрока в проигравшей команде, не более того, по мнению Гиты; точно так же Кхуши была самой богатой среди бедных далитов). Свою «чистоту» Сита сумела доказать, пройдя невредимой через жертвенный костер. И – о чудо! – шовинистические сомнения Рамы наконец рассеялись. Почести, оказанные им обоим по возвращении в царство Айодхья, положили начало празднованию Дивали. Но зло не было побеждено в той битве. Зло вернулось домой вместе с ними. И добрая сказка сделалась страшной.

159

Слатшейминг – осуждение женщины за сексуальность.

Подданные Рамы сочли своего царя рогоносцем. Его авторитет серьезно пострадал – настолько, что ему пришлось изгнать беременную Ситу обратно в лес. К чести Рамы надо сказать, что он был весьма удручен этим вынужденным решением, всячески страдал и жаловался, как ему тяжело и одиноко, несчастному и покинутому, править своим народом в огромном, неуютном дворце.

Тем временем Сита, изгнанная в лес, родила в заброшенной хижине мальчиков-близнецов. Возмужав, они явились к Раме, и тот послал Сите велеречивое приглашение вернуться, если, конечно, она еще раз сможет подтвердить свою «чистоту» на жертвенном костре. Сита по какой-то дурацкой, истерической причине (возможно, это называлось «гордость и достоинство») отклонила великодушное приглашение Рамы и обратилась с мольбой к Матери-Земле, чтобы та приняла ее назад. Богиня земли Бхуми, знавшая, что ее дочь несчастна, ибо зять предал ее любовь, ответила на зов и поглотила Ситу – Адарш Бхартия Нари, «идеальную индийскую женщину». Воистину, думала Гита, у Ситы были все основания вернуться в этот мир в образе чурел.

И сейчас, когда она смотрела на детишек, играющих по всей деревне в героев «Рамаяны», у нее вдруг возникла тревожная мысль: какое влияние на детские мозги окажут все эти истории? Сита, по всеобщему признанию, была образцовой женщиной: спокойной, уравновешенной, красивой, доброй,

верной. Но идеализируя ее страдания, люди оправдывали поведение Рамы по отношению к ней. Ему достаточно было просто извиниться, черт возьми, но мальчики с самого детства усваивают, что перед женщинами извиняться не надо, а девочки – что не стоит ждать извинений от мужчин, и учатся превращать страдания в вид искусства. «Это неправильно», – думала Гита, но ее размышления прервали.

– Гита!

Она резко остановилась, чуть не выронив бидон от неожиданности.

Салони догнала ее, запыхавшись, и теперь обмахивала разгоряченное лицо ладонями, как двумя веерами.

– Я тебя зову-зову… Ты что, не слышала?

– Нет, я задумалась. Слушай, а твоя Апарна наденет костюм Ситы в этом году?

Салони озадаченно уставилась на нее:

– Так вот ты о чем задумалась, вместо того чтобы… Ладно, проехали. Да, Апарна играет в школьном спектакле. Правда, из прошлогоднего костюма она выросла, так что нам пришлось заказать новый, побольше. И могу тебе сказать, что Фарах не соврала: ее завалили заказами, шьет не покладая рук.

– Ясно. Но зачем ей это?

– Как зачем? Это хорошие деньги.

– Нет, я про Апарну. Зачем ребенку участвовать в спектакле, прославляющем сексизм?

Салони, сердито замычав, зажала уши ладонями:

– Ты что, издеваешься?! Да я уже неделю мозги себе ломаю, стараясь убедить свекра дать место в совете Кхушибен, причем так, чтобы он был уверен, что это его собственная идея! Остатки мозгов я употребила на план, как нам сделать сама знаешь что сама знаешь с кем. А теперь ты хочешь объявить бойкот Сите в разгар Дивали? Да чтоб тебя, Гита! У тебя больше тараканов в голове, чем у меня волос на лобке!

Гита была слишком взволнована, чтобы поправлять ее насчет того, что место в совете нужно не самой Кхуши, а ее кандидату.

– Ты придумала? – Она схватила Салони за руку. – Обалдеть! Так что за план?

– О нет! – помотала головой Салони. – Я помню, как ты вела себя в полицейском участке – ты совсем не умеешь врать. Поэтому чем меньше ты будешь знать о нашем плане, тем лучше.

Гита, слегка обиженная, нахмурилась:

– А Фарах ты сказала?

– Нет, она все еще отказывается участвовать. Ну и ладно, без нее справимся. Я помню, мы договорились отложить дело на после праздников, потому что все заняты Дивали, но тут меня озарило: надо воспользоваться всеобщей суетой! Большинство соседей придут ко мне на вечеринку. Бенгальские огни и петарды будут трещать всю ночь. Самое время действовать!

– А Рамеш разве не придет к тебе на вечеринку?

– Придет, поэтому я тебя и искала. В разгар вечеринки ты его отошлешь домой – скажешь, что забыла там что-нибудь. А я буду ждать его у тебя в доме.

– Погоди, но если тебя не будет на твоей же вечеринке, люди это заметят.

– А вот и нет. У меня на таких мероприятиях всегда столько хлопот, что я там как бы и не присутствую. Зато Саурабх будет тусить с гостями, и все будут уверены, что видели нас обоих.

– Правда?

Сердитый взгляд Салони немного смягчила улыбка:

– Ты бы знала, если бы хоть разок пришла.

– Я не думала, что ты хотела меня видеть.

– Хотела. И не хотела. Не знаю. Трудно объяснить, и времени на это нет. Короче, у меня будет отличное алиби. Я всегда так занята организационными моментами, что даже поесть не успеваю, не то что потусоваться. А вот тебе как раз надо будет сделать так, чтобы тебя заметило как можно больше людей, понятно? Черт, совсем забыла – мне же еще надо забрать каджу-катли [160] ! Блин! Ну почему всегда не хватает времени?!

160

Каджу-катли – индийское лакомство из орехов кешью и сахарного сиропа.