Королевы-соперницы
Шрифт:
— Прошу прощения. — Графиня безмятежно улыбнулась. — Я должна передать лично. Потому что, видите ли, лорд Рейкуэлл только что проткнул шпагой человека, и в настоящий момент его ведут в Тауэр.
Взбудораженные открытием, связанным с чаем, Элпью и графиня встретились за углом.
— Итак, если господа стражники любят напиток из китайских листьев, — сказала графиня, — то мы можем предположить, что они вступили в заговор с лордом Рейкуэллом и помогали ему во время его краткого пребывания на свободе.
— Во время своей ночной отлучки он, видимо, доставил
— Верно. А затем вернулся в камеру, чтобы успеть на суд в палату лордов. Где все присутствующие либо его клиенты, либо имеют какую-то свою выгоду от его чайного бизнеса. — Графиня огляделась. — Эта девица в «Индийской королеве» была права. Ветер снова крепчает. — Она оттащила Рыжика от кучи гниющего мяса, которую кто-то выбросил на дорогу.
— И если в ту ночь Рейкуэлл дожидался лодку с контрабандой, а Анна Лукас наткнулась на его тайник, в его интересах было убить ее, прежде чем она донесет таможенникам.
— Может, потом он пожалел об этом и пообещал ее семье деньги.
— Да, а после забыл, так что все чуть не пошло прахом. И только потом он устроил мальчика в приют.
— Но, зная, что он торгует контрабандным чаем, мы могли бы оказать на него некоторое давление. — Графиня улыбнулась. — Вероятно, чай, на который наткнулась Анна Лукас, — это тот самый ящик, который Ребекка оставила в моем доме. Да, Элпью. Все начинает вставать на свои места. И с каждой секундой милорд Рейкуэлл кажется мне все более виновным.
Часы пробили четыре. Собака лаем отозвалась на звук.
— А знаешь, Элпью, мне интересно, не лгала ли Ребекка, когда говорила, что не хочет Рейкуэлла? А что, если они оба в этом чайном деле?
— Все же она актриса, — насмешливо сказала Элпью. — Лицедеям ничего не стоит скрыть свои чувства. Им за это платят. Вспомните, с какой легкостью наша высокомерная мадам изображала все Страсти.
— Нас держали за дураков. Тебя, меня и бедного, бедного Годфри. У нас мало времени. Уже скоро вечер, а завтра бедный мистер Верниш умрет, если мы не спасем его. Мы должны найти Ребекку. Может, они и несут околесицу, но я считаю, если безумный Никам был прав, что Суньиги должны что-то знать. — Она перекрестилась. — Бедный одинокий мятежник, пусть его рана окажется несмертельной. А раз мы рядом, проведаем его в больнице Святого Варфоломея.
— А как же несчастная жена Никама, превращенная в чучело?
— Ты можешь поставить себе на стол чучело крокодила за семнадцать шиллингов. Если Никам любил свою жену, почему ему не сделать то же самое со своей женой? Как хозяин магазина «Голова Тихо Браге».
Элпью остановилась.
— У него тоже чучело жены?
— Нет. — Графиня рассердилась на непонятливость Элпью. — Ты помнишь неподвижную кошку на верхней полке со стеклянным взглядом? Наверняка чучело. Против этого ведь нет закона. И, если поразмыслить, такой подход кажется мне вполне естественным.
Элпью сглотнула. От одной мысли о набальзамированных трупах, рассаженных по всему дому, ей стало жутко.
Монахиня-августинка в коричнево-кремовом одеянии посмотрела на них сквозь маленькое окошечко в воротах.
— Чем я могу вам помочь?
— Мы бы хотели узнать о состоянии
Монахиня заглянула в большую открытую книгу.
— Вы родственница?
— Да, — ответила Элпью. — Я его племянница.
— Мы обработали его раны, которые, к счастью, оказались неглубокими. Порез на ноге, другой — на руке. — Монахиня загадочно улыбнулась. — Мистер Роупер съел миску молочной похлебки, хлеба с сахаром, выпил пинту эля, затем пришел какой-то его беззубый друг, тоже не промах выпить, и они удалились вдвоем, даже не поблагодарив, не говоря уже о возмещении расходов на аптеку. — Монахиня протянула Элпью листок. — Как родственница, вы обязаны оплатить счет.
Элпью обернулась, но графиня уже преодолела половину примыкающего к больнице двора церкви Святого Варфоломея Малого. Подхватив юбки, Элпью бросилась за ней.
Когда они дошли до Ньюгейт-стрит, графиня взмахом руки остановила проезжавший наемный экипаж.
— Отвратительный старик. Сделать чучело из жены! Никогда не слышала о подобной мерзости.
Экипаж остановился, женщины сели в него. Рыжика графиня держала на руках.
— Ты поезжай вперед к мистеру Пипсу. — Графиня отряхнула юбки и пощекотала Рыжику шейку. — Я хочу вернуться домой и подправить грим после городской грязи. Скажи Пипсу, что я буду у него через час. Спроси, не согласится ли он поехать с нами в Лаймхаус и перевести непостижимый морской жаргон четы Суньига.
— Но как мы доберемся до Лаймхауса, мадам? Сомневаюсь, чтобы слуга герцогини еще раз дал нам карету для такого путешествия.
— Конечно, нет, Элпью. Когда ты в Риме...
— Поедем в портшезе?
— Нет, девочка, по воде!
Элпью решительно постучала в дверь дома Пипса на Вильерс-стрит. Открыла женщина с кислым выражением лица.
— Мистер Пипс очень устал. — Она посмотрела на Рыжика, рычавшего у ног Элпью. — Я вас провожу, но сомневаюсь, будет ли у него время на долгие разговоры.
Элпью удержалась, чтобы не скорчить женщине гримасу, и смиренно последовала за ней по лестнице. Она в любом случае не собиралась засиживаться.
— Мистер Пипс, к вам женщина графини Эшби де ла Зуш. — Она услышала, как Пипс застонал, и экономка, одарив Элпью злобным взглядом, спустилась вниз.
— Входите, входите! — Он сидел в кресле лицом к окну и разглядывал реку в телескоп. — Чем могу служить?
— Моя хозяйка желает, чтобы вы сопроводили ее в Лаймхаус.
Пипс заворчал.
— Сегодня вечером. Чтобы перевести морской жаргон.
Пипс замычал, переводя телескоп на другую часть реки.
— Хорошо.
Элпью поняла, что ничего не добьется от старого дурака, и собралась уйти.
— Она приедет сюда через час.
— Сколько всего интересного происходит на реке сегодня вечером. — Он оторвался от телескопа и протер его. — Большое спасибо вам, мистрис?.. — Он посмотрел на Элпью.
— Элпью, сэр.
Не сводя с нее взгляда, он медленно поднялся и на цыпочках пересек комнату.
— Какая у вас очаровательная собачка. Пожалуй, попросим мою домоправительницу вывести его погулять! — Он открыл дверь и крикнул: — Мэри! Будь любезна, погуляй с ним по Стрэнду. Не меньше получаса.