Короли Альбиона
Шрифт:
Джервасом звали оруженосца лет пятнадцати. Он остался с нами, как приказал ему господин.
Эдди сильно переменился. Смерть отца и младшего брата состарила его. Человек не верит в смерть, даже когда соприкасается с ней, даже если сам причиняет ее другим, — не верит, пока не утратит кого-то из близких. С этого момента он знает, что такое смерть. К тому же для Эдди смерть отца и брата стала источником не только боли, но и ненависти: Троллоп и другие негодяи заманили их в битву, в которую им не следовало вступать. Над мертвыми надругались, их тела изувечили. Да, Эдди сделался старше, и он был переполнен ненавистью, неистребимой, способной
Прошел лишь месяц со дня смерти его отца, а Эдди уже собрал собственную армию, и вот теперь ему представился наконец шанс утолить жажду мести, сжигавшую его изнутри, словно кислота. Однако новый король испытывал не только ярость, но и страх.
Мы стояли в вечерних сумерках перед его палаткой и смотрели вдаль, на то место, которому предстояло поутру сделаться полем битвы.
Мы видели перед собой мост через реку Луг, а по ту сторону Ворчестерской дороги болото Вигг. Рядом с нами стоял дворянин из местных, сэр Роджер Крофт из Крофт Касла, и что-то толковал королю, указывая на восток. К югу от деревушки и в двух фарлонгах к северу от моста был перекресток.
— Милорд!
— Сир.
— Да, да, ваше величество. Все дело в болоте. Дорога пересекает его. Если они прорвутся в этом месте…
— Хорошо. Мы поставим лучников на дальней стороне болота. А всех остальных на другой стороне, за мостом.
— Ваше величество, таким образом вы отрежете нам путь к отступлению в случае, если придется отступать.
— Мы не отступим. И пусть они это знают.
У нас не было пушки. В пору Сретения на дорогах слишком много грязи и снега, чтобы провезти пушку, к тому же воздух так насыщен влагой, что порох отсыревает.
К ночи уэльсцы подошли. Мы видели в сгущающейся темноте, как их факелы миновали Мортимер-Кросс и начали расходиться во все стороны, мы слышали, как звенит их оружие, как ржут их кони.
С наступлением ночи возвратились и сомнения. У Эдди было по меньшей мере вдвое больше воинов, чем у врага. Но так было вечером — а что произойдет утром? В его армии было множество знатных лордов и рыцарей с преданными лично им воинами: лорд Одли, лорд Грей де Уилтон, лорд Фицуолтер, сэр такой-то и такой-то, барон такой-то и сякой-то. Все они, подобно Троллопу, когда-то присягали Генриху — либо когда он взошел на престол, либо позднее. А что, если утром, когда взойдет солнце и запоют жаворонки, многие из них вспомнят об этой присяге?
Вернувшись в палатку, Эдди угрюмо призадумался и, помолчав, сказал:
— Нам нужно знамение. Совершенно очевидный знак, что Бог на нашей стороне и мы победим. Только тогда они все поймут, что их присяга Генриху ничего не стоит, а настоящий король — я.
С этими словами он обернулся к князю.
— Гарри-Гарри, говорят, у вас на Востоке разбираются в магии и тому подобных делах. Не могли бы вы сделать для нас какой-нибудь фокус? К примеру, затмение. Сделайте так, чтобы солнце скрылось, и скажите, что солнце — это Генрих.
На этом, мой дорогой Ма-Ло, я прекращаю на сегодня ткать свое полотно. Подходящий момент, чтобы остановиться, верно? Накануне битвы, исход которой нам неведом. Так поступала Шахразада.
— Мне уже доводилось упоминать факира, — этими словами на следующее утро Али возобновил свой рассказ, — который сопровождал нас с самого начала путешествия.
Для факира это несложные фокусы, и подручные средства для них почти не требуются. Появиться в запертой комнате? Легко. Достаточно спрятаться там прежде, чем комнату запрут. Внезапно появиться в толпе? Еще проще: приходишь переодетым, в чужом обличье, потом отвлекаешь внимание и быстро сбрасываешь маскарадный костюм. Для этого у фокусников есть хитроумно сшитые и раскрашенные одежды — они кажутся грубыми отрепьями, но на самом деле сделаны из столь тонкого шелка, что их можно смять в комок и отбросить прочь.
Факир может проглотить что угодно, его тело превращается в тайник для множества вещей, более того, он может засунуть себе в задницу кулак и спрятать в кишках державу [46] короля со всеми ее украшениями.
Факиру известны различные вещества с необычными свойствами, он умеет превращать металл в золу; еще факир устанавливает веревку вертикально, словно лестницу, и маленький мальчик забирается на нее. Факир ложится на землю, приказывает шестерым мужчинам подсунуть себе под спину по одному пальцу и — раз! — поднимается в воздух, причем никто из его помощников не ощущает его веса. Еще факир должен уметь работать с зеркалами, знать, как уловить лучи света и заставить их искривиться, применяя тщательно обработанные куски стекла.
46
Держава — символ власти монарха, чаще всего золотой шар или яйцо с крестом наверху.
По пути из Манчестерского леса я неоднократно видел рядом с нами факира. Однажды это было, когда мы шли под дождем по непривычно прямому участку пути (я говорю непривычно, поскольку в Ингерлонде прямо идут только римские дороги, а сами англичане прокладывают путь извилистый, словно след змеи). Примерно в двухстах шагах от нас факир перешагнул через канаву и растворился в тумане, поднимавшемся над соседним болотом. Был и такой случай, когда он сидел напротив нас в таверне, вышел, словно по нужде, и не вернулся. Трижды он час или два шел рядом со мной или чуть позади, а затем исчезал.
Питер утверждает, что факир порожден моим воображением. Он слыхал, что люди, страдающие от душевной тревоги и физического изнеможения, имеют подобные галлюцинации. Первые христиане приняли подобные видения за явление воскресшего Иисуса.
Учитывая, через что мы все прошли, мне хотелось спросить его: «Почему же мы все не видим призраков, ведь мы все одинаково устали и измучились?»
Как бы то ни было, услышав просьбу молодого короля, которого мы по-прежнему мысленно называли Эдди, факир появился у меня за плечом и зашептал: