Короли Бурбона
Шрифт:
И вошел в нее со всей силой.
Джин почувствовала тошноту, но она не собиралась показывать свою слабость, тем самым показывая свое унижение. Она уставилась в потолок, позволяя ему грубо вбиваться в себя, чувствуя жжение и боль глубоко внутри, но она размышляла о платье, которое соответствовало цвету крови.
Она морщилась от боли, ухватившись руками за одеяло.
— Скажи мне, что ты любишь меня, — прорычал Ричард ей на ухо.
— Я не… буду…
Ричард приподнялся вверх и сжал ее горло, она начала задыхаться.
—
— Я не буду! — с трудом выдохнула она.
Черная ярость отразилась в его прищуренных глазах, и он замахнулся правой рукой...
— Если ты ударишь меня, люди увидят и поползут слухи, — усмехнулась она. — Я не смогу замазать синяк, а я должна присутствовать на Branch. Иначе начнут судачить, почему меня нет.
Она увидела оскал его улыбки... но он опустил руку. И трахал ее с такой яростью, что ее голова ударялась о стену изголовья.
Когда он кончил, он поднялся и надел штаны.
— Я хочу, чтобы ты переоделась. Красный смотрится вульгарно.
— Я не… буду…
Одним быстрым движение он схватил юбку и разорвал ее на две половинки. Затем ткнул пальцем ей в лицо.
— Если ты еще раз оденешь красное, то мы поговорим по-другому. Если хочешь, можешь рискнуть.
Ричард направился к двери, вышел, не сильно хлопнув дверью.
Джин, как только он исчез, начала дрожать всем телом, ее била настоящая дрожь, особенно, когда она взглянула на свои раздвинутые ноги. Присев, она почувствовала поднимающийся комок к горлу.
Ее вырвало, причем не один раз.
Она окончательно опустошила свой желудок, сидя в разорванной юбке… ей удалось не много съесть за прошедшие двадцать четыре часа. Утерев рот тыльной стороной ладони, она почувствовала, как слезы начинают щипать глаза, но она силой воли заставила себя не плакать.
В голове у нее бесконечно звучал голос отца, говорившего — для семьи она совершенно бесполезна, и только муж в лице Ричарда Пфорда — единственное, что она способна сделать хорошего для семьи.
Она собиралась сделать это не для семьи.
Как обычно, она приняла это решение из-за своих корыстных интересов.
После долгого самоанализа, она пришла к единственному фундаментальному утверждению, касательно лично себя: выжить в любом другом мире она была не в состоянии. И на данный момент только Ричард мог предоставить ей тот образ жизни, к которому она привыкла… даже если ее семье, возможно, не удастся «выплыть».
Это будет ей многого стоить, по-видимому... но самоуважение к самой себе она потеряла уже много лет спустя.
Положить свое тело на алтарь в обмен на деньги?
Она согласна, она сделает все, чтобы выжить.
30.
Оглядываясь назад, понимаешь, что этот день был самым лучшим и удачным днем, чтобы разыгрывать Крутых Парней в Старом Офисе Компании.
Лейн припарковался у двухсотлетнего-старого
— Твой кофе помог, — сказал Мак, выбираясь из машины.
— Хорошо.
— Ты хочешь узнать что-то особенное?
— То, что не заставит меня приложить пистолет к голове.
Они направились к отремонтированному деревянному дому, Лейн стоял в сторонке, пока Мак прикладывал магнитную карточку к ридеру, дверь открылась. Они вошли внутрь —интерьер светился от старого дерева, тщательно отремонтированного, свет с улицы проникал через стекла с воздушными пузырьками, которые вставили в конце 1800-х годов. Деревянные кресла, ожидали, чтобы на них сели, а раздвижной стол с большим количеством современной оргтехники, сообщал чем была занята помощница Мака.
— Как давно ты не был здесь? — спросил Мастер-дистиллятор, нажимая выключатель.
— На самом деле, день или два, — Мак удивленно оглянулся на него, Лейн пожал плечами. — Мне нужно было подумать, поэтому я пришел сюда и сидел среди бочек. Я использовал старый код.
— Ах. Да, я тоже так делаю.
— Не помогло.
— Для меня тоже это не срабатывает, только однажды, — Мак кивнул в глубину приемной. — Я все еще обитаю здесь.
Офис Мастера-дистиллятора занимал большую часть помещения, и на мгновение, как только Лейн шагнул в это пространство, он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Мастер-дистиллятор «Компании Брэдфорд Бурбон» был почти мессией не только самой компании, но и всего штата Кентукки в целом, и его кабинет был священным местом — стены были покрыты от пола до потолка этикетками всей продукции, начиная с середины 1800-х годов вплоть до начала 2000-х годов.
— Господи, все также, — Лейн оглядывался по сторонам, рассматривая историю своей семьи. — Мой дедушка приводил меня сюда, когда этот склад стал туристическим объектом. Мне было пять или шесть лет, и он приводил сюда только меня. Думаю, он хотел, чтобы я проникся духом и занялся бурбоном, поскольку Эдвард был итак по своему рождению уже связан с компанией, а Макс не собирался этим заниматься.
— А чем ты занимался все это время? — Мак сел за свой рабочий стол и включил компьютер. — Последнее, что я слышал о тебе, ты жил в Нью-Йорке?
— Покер.
— Прости?
Лейн откашлялся, чувствуя себя неуверенно.
— Я, играю в покер. И сделал большие деньги, выигрывал гораздо больше, если бы я устроился на работу… если учесть, что моя специализация психология, и я не работал всю свою сознательную жизнь.
— Ты хорошо управляешься с картами?
— Очень, — он сменил тему, кивая на стены. — Где твои этикетки?
Компьютер издал длинный звук биииип, и Мак ввел пароль для входа в систему. — Нечего вешать.
— Да, ладно, давай.