Короли и капуста (сборник)
Шрифт:
– Хорошо, – говорит мэр. – Я плачу. Пожалуй, моя жизнь того стоит.
Я присел на краешек кровати и посмотрел ему в глаза.
– Итак, – говорю, – выкиньте из головы мысли о болезни. Вы здоровы. У вас вообще нет ни сердца, ни клапана, ни желудочка, ни мозгов, ничего такого. И боли тоже нет. Это все самовнушение. Ну что, чувствуете, как вас покидает боль, которой вы не испытывали?
– А и впрямь лучше становится, док, – говорит мэр, – будь я проклят. А ну-ка, придумайте теперь, будто у меня не колет в левом боку, и тогда, глядишь, я смогу съесть пару гречневых оладий с колбасой.
Я сделал руками несколько
– Теперь, – говорю, – колик как не бывало. Правая доля перигелия сошла. Вас клонит в сон. Вам трудно держать глаза открытыми. На сегодня недуг остановлен. Теперь – спать.
Мэр медленно закрывает глаза и заходится храпом.
– Обратите внимание, мистер Тидль, – говорю, – на чудеса современной науки.
– Бидль, – поправляет он. – Когда вы придете к дяде снова, доктор Ху-ху?
– Воо-Ху, – поправляю я. – Я приду завтра ровно в одиннадцать. Когда он проснется, дайте ему восемь капель скипидара и три фунта мяса. Всего хорошего.
На следующее утро я пришел, как и обещал.
– Ну, мистер Ридль, – приветствую я его в дверях спальни, – как сегодня чувствует себя ваш дядюшка?
– Гораздо лучше, – отвечает тот.
У мэра и вправду нормализовался пульс и румянец. Я провел второй сеанс, и он сказал, что боль как рукой сняло.
– Значит, так, – говорю, – полежите денек-второй в постели, и все будет в порядке. Вам повезло, что я оказался проездом в Фишер-Хиле, господин мэр, ибо все известные медицине лекарства не смогли бы вам помочь. А теперь, когда заблуждение рассеяно, а боль ушла, обратимся к более радостной теме – например, к гонорару в 250 долларов. Только наличными, умоляю вас, – даже не знаю, что я больше ненавижу: расписываться на обратной стороне чека или на лицевой.
– Деньги у меня при себе, – говорит мэр, вытаскивая из-под подушки бумажник.
Он отсчитывает пять полтинников, но отдавать не спешит.
– Принеси квитанцию об оплате, – говорит он Бидлю. Короче говоря, подписал я квитанцию и получил свои деньги. Только сунул их во внутренний карман, как мэр говорит:
– А теперь исполняйте свой долг, офицер. – И ухмыляется совсем как здоровый.
Мистер Бидль берет меня под руку.
– Вы арестованы, доктор Воо-Ху, он же Питере, – говорит он, – за незаконную медицинскую деятельность в штате Арканзас.
– А вы кто такой? – спрашиваю.
– Я вам сейчас объясню, – говорит мэр, привставая с постели. – Это детектив, нанятый Медицинским обществом штата. Он преследовал вас в пяти округах. Вчера он обратился ко мне, и мы вместе разработали план вашей поимки. Так что в наших краях вам больше не лекарствовать, господин Факир. Что там у меня было, а? – хохочет он. – Обострение… осложнение… ну, уж точно, что не размягчение мозгов, согласитесь!
– Детектив, значит, – говорю.
– Именно, – говорит Бидль. – Я должен передать вас в руки шерифу.
– Только попробуй, – говорю я и вцепляюсь Бидлю в горло, намереваясь вышвырнуть в окно, но он выхватывает пистолет и сует мне под нос, так что я мигом унимаюсь. Затем он надевает на меня браслеты и забирает полученные деньги.
– Подтверждаю, – говорит, – что это те же банкноты, которые мы с вами пометили, судья Бэнкс. Я передам их шерифу, а он выпишет вам чек. Они будут использованы как материальное доказательство в суде.
– Хорошо, мистер Бидль, – говорит мэр. – А теперь, док Воо-Ху, – обращается он
– Пойдемте, офицер, – говорю. – Здесь мне задерживаться ни к чему. – Затем я поворачиваюсь к старине Бэнк-су и гневно потрясаю цепями. – Господин мэр, – говорю я ему, – придет тот час, когда вы уверитесь в истинности персонального магнетизма. И ваш случай, – добавляю, – будет тому лишним подтверждением.
Как оно, собственно, и вышло.
Когда мы подошли к воротам, я говорю:
– Энди, нас могут увидеть. Сними-ка с меня эти браслеты, и…
Что? А, ну разумеется, это был Энди Таккер. В этом и заключался его план; вот так мы и стали работать в паре.
Азартные игры в аграрном поясе
Джефф Питере – из тех, кого надо уметь разговорить. Если его без обиняков попросить рассказать о каком-нибудь любопытном случае, он примется доказывать, что на его жизненном пути приключения случались не чаще, чем в самом длинном романе Троллопа. Но если подкрасться исподтишка, он разомлеет. И когда я не ленюсь менять наживку, закидывая удочку в плавное течение его мыслей, в конце концов он непременно клюет.
– Я заметил, – сказал я, – что несмотря на свое материальное благосостояние, западные фермеры снова обратились к своим популистским кумирам.
– Такая уж пора настала, – откликнулся Джефф. – Лед тронулся, сельдь пошла, клены сочатся сиропом, и наш брат фермер не отстает. Эту братию я вдоль и поперек знаю. Раз, правда, встретился мне среди них один почти что отесанный, но Энди Таккер меня переубедил. «Фермер – это диагноз, – говорил Энди. – О, труженик полей, вечно норовящий пролезть из болота в балет! На его могучей спине держится все наше с тобой дело».
Как-то утром просыпаемся мы с Энди в дощатой гостинице посреди кукурузной нивы в южной Индиане и обнаруживаем, что у нас на двоих осталось ровно шестьдесят восемь центов. Не берусь достоверно описать, как мы высадились из поезда накануне вечером, поскольку состав пронесся через село с такой скоростью, что пивнушка, запримеченная нами из купе, на деле оказалась обманом зрения, состоявшим из аптеки, бака с водой и двух жилых кварталов между ними. А соскочить на первом попавшемся полустанке нас вынудили позолоченные часики вкупе с акциями брильянтовых приисков на Аляске, которые нам не удалось продать в соседнем Кентукки.
Разлепив глаза, я услышал петушиные крики и учуял характерный аромат царской водки. Затем снизу донесся грохот пополам с отборной бранью.
– Выше нос, Энди, – говорю я. – Мы в сельской местности. Там внизу кто-то уже швыряется фальшивыми золотыми слитками. Пойдем, получим с фермеров то, что нам по праву причитается, а затем – опа! и вперед, к новым свершениям.
Я фермеров всегда вроде как на черный день откладывал. Очутившись на мели, я обычно выходил на перекресток, подцеплял за подтяжку первого попавшегося фермера, машинально бубнил заученную байку, оценивал его имущество и, вернув ключи, оселок и документы, от которых мне никакого проку, ступал своей дорогой без лишней помпы. Люди такого уровня, как мы с Энди, до фермеров обычно не опускаются. Но временами мы все же находили им применение – как биржевики временами находят применение министру финансов.