Короли и Звездочеты
Шрифт:
Лукин задерживался, и Глюнов, перевернувшись на бок, стал смотреть на шахматные фигуры, снова - в который раз!
– испытывая восхищение перед буйной фантазией мастера, сотворившего подобное чудо. Тоже, наверное, псих был…
Вот-вот, вмешался в процесс самоуничижения прежний, самоуверенный Глюнов, студент-отличник и будущий великий криптоморфолог, представь, каких изумительных мультяшных динозавриков ты будешь рисовать, когда сбрендишь окончательно! А ведь тебя, после вывешенных на сайтах работ, действительно звали консультантом в какое-то научно-популярное кино! И плевать, что рисовать умеешь относительно - ни одного
– Как чувствуете себя, Саша?
– спросил Лукин, заходя в кабинет.
– Плохо, - тяжело вздохнул Глюнов.
– Это вы бросьте, - жизнеутверждающе и бодро отмахнулся Лукин.
– У вас просто стресс, обычное физиологическое состояние человека, пережившего чрезвычайную ситуацию. Пара дней в тишине и спокойствии, положительные эмоции, крепкий сон, свежий воздух, - и вы будете как огурчик.
– Такой же зелененький и в пупырышках?
– уныло уточнил Саша. Лукин хмыкнул:
– Чувство юмора - верный признак душевного здоровья. Так что, решили задачку?
– спросил Евгений Аристархович, кивая на шахматную доску.
Саша, тяжкими вздохами и предполагаемыми стенаниями показывая, как ему плохо и муторно, перешел из лежачего состояния в сидячее и навис над шахматной доской.
– Да черт ее знает, эту задачку. У белых слон заблокирован - если пойдет так, - Саша подхватил массивную резную фигурку и показал, какой ход имеет в виду, - то получается размен слонов; король черных делает рокировку… Это так, это вот так, - деревянные шахматы с глухим добротным стуком перемещались с клетки на клетку, - и в итоге у черных нет сильных фигур, но у белых потеряна инициатива. Пат.
– Мда… - протянул Лукин, рассматривая сложившую ситуацию.
– Вечный спор между королями и звездочетами снова зашел в тупик…
Сухие, морщинистые руки доктора принялись расставлять фигуры в правильном порядке. Глюнов некоторое время наблюдал за этим нехитрым занятием, а потом неожиданно для себя взорвался:
– Мы что, так и будем играть в шахматишки?! Евгений Аристархович!
– Да, Саша. Я вас внимательно слушаю, - кивнул Лукин, не прерывая своего занятия.
– Почему вы не спрашиваете меня о драконе?
– А почему я должен спрашивать вас о драконе?
– послушно, раз пациент требует, спросил доктор, внимательно рассматривая слона-»друида».
– Потому, что я его видел! Вчера в полночь, когда Система выдала свой супер-глюк, там, посреди той хр… фиг… штуковины, которую три дня назад опробовали Зиманович и прочие ребята из физической лаборатории, закружилось серое облако, а потом оно открылось, и показались горы - с острыми вершинами, покрытые плотными зелеными зарослями и, между прочим, освещаемые полуденным солнцем - хотя на часах было 23.42, я незадолго до того смотрел, когда с Теплаковым разговаривал… У Юрия Андреевича спросите!
– осенила Сашку счастливая мысль найти свидетеля своего безумия.
– Он же висел на этой самой конструкции, которая самопроизвольно начала показывать кино про дракона! Ни в жизни не поверю, что Теплаков мог не запомнить ту тварюгу, которая чуть его живьем не спалила. А кстати, что там с Юрием Андреевичем? Он, кажется, ногу сломал.
–
– Вы, Саш, продолжайте, продолжайте, я вас внимательно слушаю.
– Так вот, Евгений Аристархович, заявляю со всей ответственностью: эпицентром того горного пейзажа был дракон, самый настоящий дракон. Синий с серебристыми линиями прожилок на крыльях, с серебряными краями шипов на голове и вдоль хребта, на лапах когти кажутся посеребренными…
– Ага, ага… - Лукин поменял местами пешку-»волка» и пешку-»гидру» - так строй «лиловых» пешек смотрелся, на взгляд доктора, красивее.
– Слово «эпицентр» обычно употребляется в другом контексте, но я вас понял и внимательно слушаю.
– И что, вам совсем не интересны мои шизофренические фантазии?
– оскорбился Глюнов и надулся на психиатра, как мышь на крупу.
– Мне очень, очень интересно, - сделал честное и заинтересованное лицо Лукин. При этом Сашке показалось, что добрый доктор в глубине души помирает со смеху и еле сдерживается, чтобы не рассмеяться вслух.
– Саша, не сочтите за досужее любопытство: а что вы сейчас читаете?
– «О людях и драконах» читаю. Автора не помню, но сюжет убойный - значит, там на остров высаживается семейство драконов и начинает терроризировать население, требовать жертв, но годы идут, драконы потихоньку адаптируются к человечеству и прочее; а когда соседний король посылает рыцарей разобраться, с ними угнетенное население начинает драться и защищать драконов, потому, что они типа стали их богами. А чего?
– с подозрением спросил Глюнов. Лукин, еле сдерживая улыбку, попросил назвать, а что Саша читал до того.
– Этого читал, «Песнь Пламени» называется. Там, значит, пришел завоеватель верхом на драконе, всех завоевал, потом его дракон умер, и завоеватель впал в депрессию и тоже умер, но обещал вернуться, когда настанут тяжелые времена; и вот они настали - дракон возродился, но половина не верят, что это тот же самый дракон, а… Чего вы смеетесь?
– не сдержал возмущенного вопля пациент.
Доктор вытер выступившие от смеха слезы:
– Саша, мальчик мой, всякий раз, когда мы с Мариной Николаевной, уезжая в отпуск, оказываемся в книжных магазинах, я спрашиваю себя: кто ж читает все эти книги в обложках, на которых изображены пациенты с мускульной гипертрофией и ментальной гипофункцией. Спасибо, что просветили - оказывается, их читает такое же, как вы, наивное поколение…
Сашка обиделся. Евгений Аристархович просмеялся и продолжил гораздо серьезнее:
– Не сердитесь, Саша - сорок лет назад я тоже любил подобное чтение. Давайте вернемся к вашему дракону…
– Давайте вернемся.
– Которого вы якобы вчера видели.
– Видел, точно видел!
– воспрянул духом Глюнов.
– Без всяких «якобы». Синий такой…
– С серебряными прожилками, шипами на голове, узорчатым гребнем, широкими крыльями, я понял, - подхватил Лукин.
– Саша, а вы уверены, что видели самого настоящего дракона?