Короли и Звездочеты

Туулли Лана Борисовна

Смогу ли я также прямо и честно смотреть в глаза после того, как лишу жизни этого монстра в человеческом обличье?

Он протягивает мне зажатый в кулаке предмет - это маленький медальон, наверное, золотой. Евгений Аристархович, сколько ж вы инструкций внутреннего распорядка нарушили, разрешая социально опасному пациенту держать при себе вещи, которые он может проглотить или использовать для нападения на окружающих? Голова кружится, звенит, и всё видится в радужной дымке… Миниатюра, заключенная в золотую овальную рамку - мы с Игорем так любили рассматривать

альбомы по искусству, - изображает девушку лет восемнадцати, не сказать, чтобы красавицу, но сразу видно - хорошая… И она ведь будет ждать этого простоватого хитреца, ждать, не смотря ни на какие уговоры…

Как ждала Галя, пока ей не сказали, что ждать больше нечего.

Девушка судорожно всхлипнула, глотая слезы и, не обращая внимания на психа - кажется, он что-то говорил, но Галя уже не понимала, что именно, побежала прочь.

–  Галя?
– в дверях стояли Евгений Аристархович и Волков.
– Что вы здесь делаете?

Он сердит. Он очень сердит. У него ничего не получается, всё зашло в тупик, он балансирует на краю пропасти, а тут эта девчонка со своими слезами и нервами…

–  Я… - заикается Галя.
– Чай принесла…И…

В ее руке зажат шприц, и через секунду напряженно озирающийся по сторонам Волков и Лукин - он, может, доктор и с прибабахом, и не маленьким, поверьте опытной медсестре, - но через секунду они оба увидят шприц, и на два голоса, железный и стальной, спросят, что она здесь делает, какие такие уколы самовольно назначила их пациенту…

–  Галина?
– окликнули из соседней палаты.

–  Дядя Бран!
– ухватилась за подсказку девушка, бочком протискиваясь мимо Лукина в коридор.
– Я несу ваши лекарства!

–  Спасибо, девочка, - донесся голос благодарного старика.

–  Галя, - жестко спросил Лукин, помогая медсестре открыть дверь соседней палаты. Волков, воспользовавшись короткой паузой, прошел к предполагаемому убийце шести человек.
– Что вы делали в его палате?

–  Я хотела посмотреть ему в глаза, - пролепетала Галя. Девушку трясло крупной дрожью.

–  И как, посмотрели?
– рассердился Лукин.

–  Да.
– Галина выпрямилась. И посмотрела на Евгения Аристарховича прямо и открыто: - Я прощаю его.

Лукин на секунду опешил. Видимо, не такие слова он ожидал услышать от убитой горем девушки:

–  Серьезно? Галя, вы в порядке? О каком прощении вы говорите?

–  Я в порядке, - сглотнув нервный комок, ответила девушка. И чуть слышно добавила: «Я поняла, что он не мог убить моего Игоря…»

Но Лукин уже скрылся за дверью - ушел беседовать с пациентом; а потому понять, какое смятение души переживает его сотрудница, не смог.

А дядя Бран - старый, мудрый Гильдебран, -

понял всё, даже не спрашивая. Будто сердцем чуял. Будто из своей запертой палаты слышал и ведал всё, что происходит в клинике, на Объекте и на сотни миль в округе. Старик позволил Гале вылить ему в плечо все горести, печали и отчаянье, и тихо уговаривал, что всё образуется… Все обязательно образуется, надо только надеяться, что всё возможно в этом лучшем из миров…

–  Вы что, совершите чудо?
– с горьким сарказмом проговорила Галя, вытирая мокрые от слез щеки.

–  Не я, - ответил Гильдебран.
– Я слишком стар для чудес.

–  Чудеса, чудеса… У нас тут всю весну бегают, чудеса ищут… - отмахнулась Галя. Она отложила витамины и сердечное для Гильдебрана, а прочее на подносе накрыла салфеткой.

–  Не там, значит, ищут, - с хитрой улыбкой ответил старик.

В процедурной была Марина Николаевна. Видимо, она заметила пропажу запасного комплекта ключей, а может, просто Гале не повезло - но Лукина стояла у шкафа с лекарствами и держала в руках початый пузырек, будто решая, что же делать.

Действительно, что?

Хорошо, за охраной с Объекта не надо посылать. Волков, будем думать, сам лично отвезет ее в ближайший город, сдаст властям, сухо и по-деловому расскажет, почему и как Галина собиралась совершить преступление. Ему, должно быть, потом еще и спасибо скажут, что машину с мигалкой на Объект гонять не пришлось…

Судорожно вздохнув, Галя достала из кармана халатика приготовленный полный шприц с длинной хищной иглой. Непрошенные слезы вернулись - теперь, когда пришла пора держать ответ за свой грех, когда надо быть сильной и повиниться за совершенное зло. Галя попробовала найти слова, чтоб объяснить, чтоб рассказать - и Марина Николаевна, поняв всё сердцем, бросилась к девушке, чтобы утешить ее, укрыть, спасти от бед…

VII. МАНЕВРЫ НА ФЛАНГАХ

У лесопосадки Сашу перехватили Догонюзайца и Ноздрянин. Похлопали по плечу, выражая радость, что хлопца выпустили из психушки, вот только, видимо, рано: ты чего один пешком ходишь? Волков не велел. наоборот, сказано усилить охрану и ввести дополнительное патрулирование, чтобы избежать попадания на Объект всяких разных подозрительных личностей.

–  А у тебя, Сашка, физиономия очень подозрительная. Чего-то ты сбледнул, - хихикнул Ноздрянин.
– Тебя что, Марина Николаевна не кормила? Или Боулинг почем зря мучил?

–  А, - вяло отмахнулся Сашка, усевшийся на заднем сидении внедорожника.
– всё в порядке…

Догонюзайца посмотрел в зеркало заднего вида, каков из себя «порядочный» Глюнов и глубокомысленно промолчал.

–  И почему я не выучился на психиатра?
– философствовал Ноздрянин, пока они ехали к Объекту.
– Жил бы припеваючи! Работенка не пыльная, денег за нее дает немерено, жена молодая и красивая, да в придачу можешь людям мозги пудрить, никто и слова тебе поперек сказать не смей…