Коромысло Дьявола
Шрифт:
— У меня к тебе личная просьба, братец Фил. Прежде выслушай от начала до конца. Потом можешь отказаться и все честь по чести забыть. Без проблем… Я к тебе буду без претензий, по модулю, так принято в благородных орденских традициях…
Сбивчивый рассказ Вероники занял минут двадцать, покамест Павел Семенович не появился, чтобы отдать Филиппу его чудесные очки.
— Покорнейше благодарю, Фил Алегыч. Однако от вашего подарка, уж не обессудьте на старике, вынужден уклониться. Мне таки лучше по старинке с бинокуляром созерцать лошадок или же из театральной ложи посредством прицельной оптики
Вам же, мой друг, эта аноптическая офтальмология самому пригодиться, ежели сии стекла подобны на обычнейшие линзы-хамелеоны с минусовыми диоптриями. А у меня нечто вроде стариковской дальнозоркости с плюсом…
«Хм… была бы честь предложена, Пал Семеныч».
Едва прецептор Павел покинул трейлер, инквизитор Филипп взялся за арматора Веронику:
— Я принял решение, кавалерственная дама-зелот. Ваше искреннее покаяние заслуживает моего благословения. Невзирая на возможные проблемы, могущие возникнуть во внешних сношениях нашего орденского звена и прецептории с клеротами Северо-Американской конгрегации.
Мне отмщение и воздаяние, княжна Триконич. Честь имею избавить вас от оных эмоциональных неудобств, обусловленных вашим мирским прошлым.
Все обстоятельства этого дела останутся в строгой конфиденции между нами, кавалерственная дама, в силу моих прерогатив вольноопределяющегося инквизитора, хранящего тайну исповеди.
— Я не могу выразить насколько я вам благодарна и обязана, идальго Фелипе…
Взятые им я обязательства Филипп Ирнеев воспринял в качестве очередной акции. Тем более что касается подготовки и арматорского обеспечения, так оно и произошло.
Находясь в нужном месте в точно рассчитанное время на побережье Флориды, расстрелять океанский катер с грузом кокаина и утопить преследовавшее контрабандистов судно береговой охраны, рыцарю Филиппу не составило больших трудов. «Делов-то! Упразднить и сократить!»
Без какой-либо щепетильности и гуманерии посудину наркодельцов он расчетливо разнес в прах и дребезги со всей командой. «Лес рубят — щепки летят и отщепенцы».
Между тем, согласно плану операции, поврежденный близким взрывом корабль береговой охраны какое-то время оставался на плаву. Достаточное, чтобы подать сигнал SOS, и всему личному составу оставить тонущее судно.
Ни береговой охране, ни кому-либо иному, что было наиважнейшим моментом в операции теургического прикрытия, не могло прийти в голову заподозрить нечто противоестественное и необычное. И подавно не выявить какую-нибудь обстоятельную ситуативную причастность близорукого толстячка, принимавшего солнечные ванны на расстоянии двух морских миль от произошедшего кораблекрушения.
Вот где незадача! Чрезвычайное происшествие, короче говоря, ЧП случилось в результате мощного взрыва немецкой донной мины времен 2-ой мировой войны. Когда-то в здешних водах шныряла нацистская субмарина, затем уничтоженная у Багамских островов, объяснили в местных теленовостях.
Порой обстоятельства в обыденных чрезвычайных ситуациях складываются довольно неудачно для одних и очень уместно для других. Скажем, для Джонни, отправившегося с компанией Дол, Тима и Боба во флоридский Диснейленд. Фил Олегыч ему эту экскурсию обещал
«Ага, всем хорошо и радостно, из рака ноги… Одному мне по плешку ретрибутивность огребать прикажите?»
— …Ника, пошеруди, будь любезна, по вашим арматорским каналам и найди мне какой-нибудь объект для теургического крещения личного оружия. Неважно какой и где.
Сама знаешь, на сей день я из этого ствола не счесть сколько случайных секуляров упразднил и сократил до размеров надгробной плиты. Но ни единого не сделал согласно номинативному макабрическому ритуалу.
Перед асилумом неудобно…
— Я о твоем оружии помню, Фил. Коль скоро — так сразу… Поведай лучше, милок, как тебе на курорт съездилось?..
По окончании туристической поездки во Флориду рыцарь Филипп не без душевного трепета переступил порог собственного убежища. Ругая себя на чем свет стоит, то бишь «аль ю-ю-юго дьябло», в черепаху-тортугу и в трех слонов-элефантов, за суеверное малодушие и языческие предрассудки распроклятых архонтов-интерзиционистов. Без всякой логики и здравого смысла.
Даром что он к убежищу добирался непростительно окольным путем через два европейских транспортала и точку доступа в кольцевом переходе под Круглой площадью в родном городе. Притом опасался: не дай, Боже, кто-нибудь из глазастых и очень зрячих знакомых его опознает на улице, несмотря на грим, макияж и немыслимый дамский прикид отъявленного трансвестита.
Трудно сказать, зря или не зря боялся, но мужчины средних кризисных лет, коим бросились седина в бороду и бес в ребро, потрясенно оборачивались вслед трепещущей в ожидании чего-то или кого-то юной прелестной брюнетке. А убежище не разразило его потрясающим чувства зубодробительным прелиминарным видением и профилактическим стаканом паленой водки из опилок.
В супротивность приземленным опасениям Филиппа, суеверно побоявшегося рвануть по-геройски напролом и напропалую, а там будь что будет, его асилум снисходительно презрел мелочи жизни и оказался на высоте. Прежде всего он для него припас потрясающее зрелище грандиозного зала ресторана, расположенного гораздо выше, что выяснилось немного погодя, баснословного и мифологического седьмого неба.
Вровень с панорамными зеркальными окнами, чуть выше и чуть ниже со всех сторон, даже сверху, проплывали небольшие пушистые бело-розовые облака, подсвеченные снизу красно-оранжевым закатным солнцем и словно выпуклой морской гладью, спускавшейся за горизонт. Пониже на темнеющем востоке виднелись фоновым ландшафтом декоративные зубчатые очертания гор, посверкивающих ледниками. Где-то совсем внизу сливались в пестрый ковровый орнамент пятна растительного покрова.
Посетителем и клиентом тому подобной дух захватывающей заоблачной ресторации Филипп Ирнеев ни разу в жизни не был. Но вот все то же приятно знакомое ощущение однажды уже виденного, прочувствованного заново его посетило, вселяя блаженную уверенность в том, что так было, и так оно всенепременно должно быть впредь.
Внезапно облака устремились вниз. Вернее, взмыл резко вверх, пренебрегая инерцией и гравитацией, ускоряясь, стометровый диаметр асилума, принявшего идеальную сферическую форму.