Коромысло Дьявола
Шрифт:
«Тем более, чуть свет… Когда по соседству третий петух закукарекал, так крепко и сладко спится», — мысленно усмехнулся Филипп Ирнеев, осматриваясь в доме и сопоставляя его планировку с разведданными. К своей ипостаси инквизитора он покуда не обращался.
Ему пришлось немного подождать восхода солнца, прежде чем разрядить в объект загодя настроенный теургический ритуал. Либо в разрешение задачи при свете дня просто-напросто нажать на спусковой крючок пистолета, поставив на колдунье перевернутый египетский крест. Слева-справа по яичникам и третий
Оба варианта действий равноценны и примерно уравновешены неизбежными последствиями.
«Коромысло диавольско!»
Если первый метод разрешает обойтись без кровопролития и мирской смерти объекта экзорцизма, то второй способ имеет преимущество в минимальной ретрибутивности. Вдобавок дает право и возможность инициировать личное рыцарское оружие в теургическом боевом крещении. «Облегчаша беремя ярма-коромысла диавольска…»
О том нелегком решении, как тут быть и чем поступиться, рыцарь Филипп не пожелал кому-либо сообщить. Да и не могут этого от него требовать арматор Вероника и прецептор Павел. Его есть выбор, ему же — искупление…
С первым лучом солнца инквизитор мгновенно сорвал с постели тело спящей женщины и прочно приклеил ее распущенные каштановые волосы к столешнице массивного дубового стола. Пульверизованный клей, волосы и кожа на запрокинутой голове тут же образовали единое целое.
Частые кошмарные сны ведьмы оборотились страшнейшей невообразимой явью, как только ударивший ниоткуда фиолетовый луч заморозил ей голосовые связки и гортань. А бесплотный, лишенный тембра, ни мужской, ни женский потусторонний голос неумолимо вымолвил слова окончательного приговора:
— Возмездие пришло, нечестивое творение. Близка минута твоих смертных мук, дщерь Вавилонская.
Резь в глазах, потоком хлынувшие слезы, вросший в стол затылок полностью воспрещали стоящей на коленях ведунье хоть что-то рассмотреть в туманном контурном силуэте с распростертыми по всей комнате белыми крыльями архангела. В этом ей нет нужды, коли она точь-в-точь так все и представляла, а нынешний ужасный сон сверхъестественно продолжился наяву.
«Да воздастся должное всякому естеству тварному!»
Инквизитор выдержал долгую, необходимую согласно ритуалу цезурную паузу, предоставив ведьме осознать весь ужас и безнадежность ee беспомощного положения в качестве объекта неизбежного экзорцизма.
Она не могла увидеть удовлетворенный кивок незримого для нее инквизитора после того, как обнаженное коленопреклоненное перед ним женское тело вздрогнуло, с мольбой протянуло к нему руки…
«Предмет конъюрации из тварных телес женских, но разумная душа ее беззвучно шепчет онемевшими губами и языком…», — нейтрально констатировал инквизитор. «Очевидно: остави нам долги наша, яко мы оставляем должникам нашим…»
Затем инквизитор бесстрастно оглядел место действия, тесно уставленное тяжеловесной мебелью, увешанное толстыми темными коврами, шторами, портьерами. Ощутил близкое присутствие арматора, а через нее поддерживающих акцию спецназовцев-секуляров,
Машинально перечислил принятые им меры безопасности. Все по плану: аудиовизуальная защита на окнах и дверях дома, поставленные на людей и животных репелленты-артефакты во дворе с целью не допустить несанкционированного вторжения во время проведения ритуала; настороженный шоковый капкан у двери в спальню и два других у широкого окна с раздвинутыми гардинами…
Пауза истекла. Пора действовать. Невидимый удар подобный на электрический разряд хлестнул, обрушился на обнаженные плечи, грудь, живот женщины.
Ранее бесстыдно раздвинутые колени и бедра ее судорожно сжались. Трясущимися руками она едва дотянулась до напрягшихся столбиков крупных коричневых сосков и прикрыла их.
Одновременно изо всех пор ее кожи стали сочится мелкие бисеринки пота, окутавшие нагое тело с ног до корней волос радужным облачением, переливающимся в ярких лучах восходящего солнца.
После же от сумеречного, словно бы облачного, туманного, неразличимого обычным зрением силуэта инквизитора, занявшего позицию в дальнем углу комнаты, в радужное тело выстрелили бесчисленные серебристо-белые нити, превратив его в смутный клубящийся темно-серый ком, мало-помалу принявший очертания затемненной женской фигуры.
Светло-муаровый абрис экзорциста тоже потемнел, контуры его словно отяжелели от переполнявшей его силы. А изнутри, из его груди вдруг вырвался сапфировый луч и принялся зигзагообразными метаниями вскрывать, разрезать, кромсать, слоями срезать с недвижимой темно-серой фигуры все ее покровы… До конца, без остатка…
— Да пребудет на тебе благословение Господне. Расточение бесов свершилось, нечестивое творение, — инквизитор опять изменил собственному бесстрастию, кивнул удовлетворенно.
Основная часть конъюративного ритуала завершилась должным и достойным образом. Впору апостолическому инквизитору уступить место действия рыцарю Филиппу, сбросившему маскировочную плащ-накидку «сумеречный ангел». Далее она могла ему лишь помешать исполнить то, что он обязан сделать в любом варианте в соответствии с намеченным планом акции.
Рыцарь Филипп осторожно приблизился к застывшему телу ведьмы, по-прежнему в пароксизме невыносимой боли изо всех сил сдавившей руками обе груди. Настал момент облегчить захлестнувшую ее сверхъестественную муку.
Все это время слепящая, обволакивающая тело боль, сходная с длящимся вечно непрерывным ударом электрического разряда, никуда ее не отпускала.
«Объект непреложного экзорцизма находится в полном сознании», — едва ли не сочувственно отметил рыцарь Филипп.
Неуловимым кинжальным движением он коснулся рыцарским сигнумом нижней части левой груди объекта рядом со скрюченными пальцами, глубоко ушедшими в податливую женскую плоть. Тело спазматически содрогнулось и обмякло спустя несколько секунд после остановки сердца.