Коромысло Дьявола
Шрифт:
«Симпатико, пор менор…»
«Хай, Долли! Наш мелкий начинает симпатичными девочками интересоваться. Исполать тебе, детинушка. Акселерация, ети ее по кумполу… я в его возрасте только фантастику читал…
Мыло надо бы сочинить Настене за океан, длинное-длинное… Скучает маленькая, едва у них вечер, эсэмэски шлет, о себе, любимой, напоминает…»
Ранним техасским утром Филипп самостоятельно заседлал мерина Карамаза, мельком глянул с экрана мобильника на сообщение, пришедшее ночью из европейского далека, и отправился на верховую прогулку-выездку.
— …Спокойной ночи, я тебе не пожелаю, милок. Что-то вид твой смятенный и неприкаянный мне не нравится.
Спермотоксикоз замучил? Непохоже-таки…
Арматор Вероника находилась в своей лаборатории, в репертуаре и во врачевательном расположении духа.
«Господи, помилуй!»
Со всем тем от людей чудовищно гуманной профессии в белых халатах или в серо-зеленой хирургической униформе не так-то просто дождаться милосердия и снисходительности к человеческим слабостям, немощам и болезням.
— Давай-ка, милок, двигай ко мне всем твоим благовестным организмом, во плоти и в живом весе. Эфирное общение твоего доктора Нику никак не устраивает.
Мой «порше» реально увидишь в своем районе там, у кладбища, обочь церковки Александра Невского. Жду…
Из аноптического «Убежища для разумных» рыцарь Филипп незримо вынырнул глубокой ночью. В реале, в полном соответствии с поясным белоросским временем и часом.
В арматорской лаборатории он появился спокойным и невозмутимым, будучи морально готов к всевозможным докторским издевательствам и медицинским процедурам. «Спасибочки те, асилум, мой родной…»
— Мой дорогой Филипп Олегыч! Весьма рада вас видеть! Положительно не скажу, чтобы в добром здравии… Покуда мы это взаимно не проверим, не выясним в доскональности…
«Господи Иисусе милосердный! Благослови по-царски докторов и всю кротость их».
По окончании положенного на обследование времени единоличный вердикт доктор Ника вынесла без консультаций и консилиумов с кем-либо. Разве что очень внимательно изучила выведенные на монитор разноцветные таблицы, диаграммы, графики сводных медицинских показателей исследуемого организма.
— Вот что, харизматик недоношенный! Впору тебе научиться контролировать теургическую реальность и сознательно отключать присущую тебе имманентную ипостась инквизитора.
Не ровен час органически возгордишься, возомнишь о себе невесть что. Начнет те, братец Фил, мнится, будто ты всех мирян постигаешь в душевной полноте, словно само собой разумеющееся.
Сие далеко не так, если вокруг нас полным-полно зложелательной природной магии, вводящей в приятное обманчивое заблуждение сознание, рассудок и разум.
Ежедневный комплекс необходимых ментальных упражнений и экзерсисов найдешь по гиперссылке в «Компендиуме рыцаря-неофита Восточно-Европейской конгрегации»
— Уже нашел, Ника.
— Неужто?
— Асилум малость помог.
— Ах, да. Булавин мне говорил.
Рыцарь Филипп не единожды вынес мысленную личную благодарность арматору Веронике за полтора часа утомительных занятий. Его самого подспудно беспокоило, что он кое-когда не различает, кто он есть такой, и как легко превращается в инквизитора, от которого никому и ничего не дано скрыть.
Но так ли оно на самом деле?
— Все, Филька. Ты устал, я устала. Ночь на дворе. Предлагаю по стаканчику текилы. По-мексикански…
Будем! Ты закусывай, закусывай… Здесь тебе не Техас и не Мексика…
Мне, что ли, к вам податься? Скажем, в занятном виде внучатой племянницы Сан Саныча. Той медсестры, которая из Филадельфии.
— А что? давай! милости просим. Можешь и моей собственной легендарной кузиной сказаться. Либо любимой тетушкой из штата Массачусетс. Не возражаю.
Я старичка Бармица достаточно обработал, по самые бакенбарды обошел, обаял, ровно околдовал нечестиво…
— Погоди, обаятельный ты наш и благочестный. Кой-какое дельце есть у меня для тебя… Конгрегация взяла в разработку некую ведунью зловредительную. Надо бы ее угомонить…
Филипп поперхнулся текилой и скривился от дольки лайма, мигом ставшего зверски кислым и горьким. Ни ясновидение, ни предзнание с прогностикой чего-либо подобного ему в тот момент не внушали, не предвещали…
«Диос Омнипотенте! Одно лечим, другое калечим. Синтагматически, из рака ноги…»
— Никак тебе поплохело, милок? Ничего, бывает. Через часик-другой после ментальных упражнений апперцепция и прекогниция в норму приходят. Не боись, салага!
— Скажешь тоже! Валяй сюда досье на эту старую колдунью ясновидящую. В оборот бабушку нынче ночью возьмем?
— Не торопись, Фил. Не сегодня и не завтра по местному времени. Трое суток тебе на подготовку.
— Одному?
— Молодец! Прогностика у тебя быстро восстановилась. Значит, скоренько что к чему усечешь и вникнешь, братец Фил.
Вероника подала команду с клавиатуры, опустив настенный экран, и спроецировала на него изображение на первый взгляд совсем не старой женщины располагающей внешности, добродушной, домовитой, озабоченной проблемами мужа и детей. Хотя на других мужчин тоже посматривающей с женским неудовлетворенным интересом.
— Календарный и психологический возраст 32 года, белоросска из дреговичей, замужем не была, детей и близких родственников не имеет, — сухо прокомментировал внешние данные объекта инквизитор Филипп.
Он последовательно индуктивно просмотрел несколько жанровых сцен, где ведьма-ворожея мило улыбается малышам в парке; кормит во дворе голубей и бродячих кошек; по-деловому закупает провизию в универсаме. Красуется в примерочной кабинке дорогого спортивного магазина, откровенно любуясь своей фигурой в закрытом купальнике.