Корона Дейлмарка

Джонс Диана Уинн

– Чему ты улыбаешься? – спросил Хэрн.

– Вы, – сказал Митт, – в свое время, вероятно, были изворотливее угря. Неразумно, фу-ты ну-ты! Да вы постоянно извергаете новые идеи!

Губы Хэрна растянулись в неширокой, но явно довольной улыбке.

– Я всегда очень строго относился ко всяким разумным основаниям, – признался он. – Если бы я мог дать совет новому королю, то посоветовал бы ему никогда не полагаться до конца на то, что кажется разумным. Я сам так, бывало, поступал, но неприятности от этого не прекращались.

– Ну вот, опять! – воскликнул Митт.

Киалан

рассмеялся. Улыбка Хэрна сделалась шире.

– Я призываю вас, – заявил он, – обнаружить любые другие новые мысли, которые я вам продемонстрировал.

– Ладно, – вступил в игру Киалан. – Вы можете иметь новые мысли. Осфамерон, возможно, и написал эту песню о мыслях, носящихся в воздухе, но, когда он это сделал, вас уже не было на свете.

Хэрн помотал головой:

– Не пойдет. Как-никак, Осфамерон мой брат.

Киалана это, похоже, изрядно обескуражило, и он повернулся к Митту в поисках поддержки.

– Он сказал: продемонстрировал, – задумчиво произнес Митт. – А еще – что мы должны прислушиваться к каждому его слову. Ну так посмотрим. – Парень глянул на Хэрна. – Вы продемонстрировали нам, что вышло, когда вы попросили не то, что надо, а затем показали, как вам удалось обойти запрет, и дали тот совет, который сочли нужным. Это, кстати, относится и к тому, как одновременно и соблюдать правила, и нарушать их. Мне это нравится. Для этого требуется ясная голова. Но и это еще не все. – Митт рассуждал вслух, нисколько не заботясь о почтительном отношении к усопшему королю. Такой способ размышления он всегда считал самым полезным. – Возможно, это как раз то, к чему клонил Киалан. Вы все еще, как говорится, на коне. И не считаете себя побежденным. Именно это вы нам и демонстрируете.

– Неужели «надежда умирает последней» – новая мысль? – изобразил удивление Хэрн. – Я-то всегда считал, что эти слова стары как мир.

– Да, но вы первый человек из всех, кого я встречал, который продолжает так считать и после своей смерти, – парировал Митт. – А вот это по-настоящему ново.

Хэрн громко рассмеялся и встал:

– Я верю вам. Нагни голову, Алхаммитт, чтобы я мог возложить на нее корону.

– Что?! – Митт попятился к выходу. На его лице отразился подлинный ужас. – Погодите, погодите! Я же говорил… И я ведь только пересказал слова Киалана.

Хэрн посмотрел на Киалана:

– Это так?

– Не совсем, – признался юноша.

– И все равно, положили бы вы ее на место, – умоляюще протянул Митт. – Не надо ее мне. Я не готов.

– Готов, готов, – отеческим тоном заверил Хэрн. – Это я тебе говорю. Твое право исходит от Алмета, сына Адона, который поселился в Уэйволде.

– Могу поспорить, что это довольно-таки дальнее родство! – не уступал Митт.

– Настолько отдаленное, насколько может быть прямое родство: от отца к сыну, – сказал Хэрн. – Если это не так, то почему же тебя признало кольцо Адона?

Митт опустил глаза и посмотрел на печать с профилем Адона, прижавшуюся к нижней фаланге его указательного пальца.

– Это всего лишь копия.

– Нет, – отрезал Хэрн и кивнул в сторону Маевен. – Копия у нее.

Митт недоверчиво взглянул на легендарного правителя,

потом на Маевен и быстро надел кольцо сначала на мизинец, а затем на большой палец. Каждый раз оно свободно проходило через его широкие суставы и обхватывало фалангу, словно было сделано по мерке.

– Это же просто смешно! – воскликнул он и повернулся с таким видом, словно собирался опрометью вылететь из комнаты.

– Стоять! – приказал Хэрн.

Это был голос командира, которым так хорошо умел пользоваться Навис. Митт почти замер, но тут же передернул плечами и поставил ногу на первую ступеньку.

– Прими корону, и сможешь попросить у Единого одну милость, – быстро добавил Хэрн.

Митт повернулся:

– Серьезно?

– Совершенно, – ответил Хэрн.

– Прямо сейчас?

– Сначала коронуйся! – неумолимо заявил Хэрн. – Нагни голову.

Митт вздохнул и низко наклонился.

– Это был дополнительный совет, – пробурчал он, искоса взглянув на Киалана. – Королям приходится уметь торговаться.

Хэрн хохотнул и, поправив длинные волосы Митта, осторожно опустил ему на голову широкий золотой обруч.

– У короля должен быть острый ум, – подтвердил он. – Возможно, это тоже записано в моих речениях. Мне очень жаль, что я не могу дать тебе вместе с короной и королевский камень. Камень находится на Юге. Человек по имени Хобин, живущий в Холанде, знает, где найти его.

Митт исподлобья уставился на него:

– Хобин? Оружейник? Это же мой отчим! – Он медленно выпрямился, нервно придерживая одной рукой корону, чтобы она не свалилась. Но корона, похоже, держалась крепко: как и кольцо Адона – к пальцу, она идеально подходила к его голове. – Хобин! – повторил он. – Получается, что вы, Бессмертные, обложили меня прямо как зверя на охоте. Скажете – нет?

Хэрн кивнул и отступил на шаг:

– Точно так же было и со мной. А теперь можешь просить о милости.

– Ладно. Тогда скажите: вы действительно обязаны сидеть здесь столетие за столетием, ожидая прихода следующего короля?

Хэрн сохранял ледяное спокойствие.

– Это, я уверен, обязательно должно входить в «Королевские речения», – заявил он. – Никогда не позволяй себе обманываться из-за жалости. В тебе говорит жалость?

– Нет, – фыркнул Митт. – Вы показали нам, что привязаны к этому месту и что вам это не нравится, с первого же момента нашего появления.

– Значит, это милосердие? – уточнил Хэрн. – Это неплохо подходит королям.

– Нет, – отрезал Митт. – Горелый Аммет, я не знаю, как это называется! Неужели я должен буду вырвать лист из вашей книги и показать вам? Посмотрите на Йинена. Он несчастен, поскольку думает лишь о том, что вы должны сидеть здесь год за годом, век за веком и ждать короля, который, может быть, вовсе не придет. Только он не решается сказать об этом, потому что вас посадил сюда не кто-нибудь, а Единый. Так? – спросил Митт, взглянув на Йинена. Тот мгновенно густо покраснел и с видимым усилием кивнул. – Вот! Я не знаю подходящего слова для того, что делаю, разве что нахальство: говорить такие вещи, которые не отваживается сказать никто другой. Как, это по-королевски?