Корона мертвого короля

Бердникова Татьяна Борисовна

Барт тихонько застонал и, уткнувшись лбом в своего коня, сочувственно потрепал его по холке. Жеребец отозвался тихим, жалобным ржанием.

— У меня тоже голова от этого болит, — понимающе шепнул страж, — Но ребенку нужно учиться — он же, в конце концов, за ради того с нами и отправился!

Антон, покосившись на мужчину, виновато вздохнул и вновь поднес флейту к губам. На сей раз дело, как будто, пошло лучше — вместо коротких звуков из зачарованного инструмента полилась сплошная мелодия, быть может, не слишком чистая, но довольно приятная

на слух.

Обрадованный парнишка, завершив свой музыкальный пассаж, вновь набрал в грудь воздуха и подул уже сильнее.

Слабый ветерок пронесся по церкви вместе со звуком, колыша пламя свечей и сдувая легкую пыль. Стражи, внимательно наблюдающие за упражнениями своего молодого протеже, переглянулись. Ашет победоносно улыбнулся и одним уверенным движением отобрал у ученика флейту.

— На сегодня достаточно, иначе, боюсь, ты, увлекшись, разрушишь церковь. Я же еще намереваюсь провести ночь под ее кровом… Могу тебя поздравить, Антон. Ты делаешь успехи — мало кому удавалось при первой же встрече с зачарованным инструментом вызвать такую реакцию.

Заметив, что парень, по-видимому, не слишком рад произведенному эффекту и даже, похоже, чувствует себя виноватым за этот порыв ветра, охотник легко хлопнул его по плечу, приближая губы к уху.

— Посмотри вниз, — шепнул он, — Кажется, ты сумел избавить и самого себя, и нас всех от того, что не давало тебе расслабиться.

Антон недоуменно и недоверчиво покосился на него, а затем осторожно опустил взгляд на пол под своими ногами, на кровавый круг у…

Круга не было. Пол казался девственно чистым, никогда и никем прежде не тронутым, и в какой миг он очистился, затруднился бы сказать даже сам исполнитель.

Паренек неуверенно заулыбался, и теперь испытывая уже не вину, а гордость, восторженно повернулся к дядюшке, явственно ожидая от него одобрения. Сияющий Анатолий не преминул удовлетворить это желание племянника и, подойдя, сердечно хлопнул его по спине.

— Вот теперь и перекусить можно! — воодушевленно заявил он, — Идем, идем, мой мальчик, ты приложил много сил, и я надеюсь, это благотворно повлияло на твой аппетит!

Антон, широко улыбаясь в ответ, кивнул, и согласно отправился ужинать.

Ашет, оставшийся в одиночестве там, где недавно был кровавый круг, отвернулся, глядя себе под ноги.

— Остается надеяться, — быстро прошептал он, — Что, убрав этот символ, мы не поможем выбраться Неблису.

…Утро после дождливой ночи выдалось ясным, прозрачным, казалось начисто вымытым и блестело из больших окон первыми солнечными лучами, приглашая отправиться в путь.

Ашет, практически не спавший этой ночью, задремавший лишь под утро, привалившись к стене, первым открыл глаза и, легко встав, громко скомандовал подъем.

Стражи, спавшие вповалку, недовольно зашевелились, неохотно просыпаясь; Антон, свернувшийся калачиком рядом со своим конем, потянулся, зевая. Несчастный Шин, который спал сидя и всю ночь мучился из-за неудобной позы и

боли в затекших, лишенных нормальной подвижности ногах, открыл глаза и хмуро сообщил, что готов отправляться в путь.

Барт, глядя на него, только вздохнул и, дернув Толю за рукав, склонился к его уху.

— Зачем вы его тащите с собой? Бедняге лучше было бы остаться в деревне, там бы о нем позаботились, помогли бы прийти в себя…

— Он хочет отомстить чернокнижнику, — страж тяжело вздохнул, — Месть — благородное дело, Барт, мы не смеем отказывать ему в этом желании. К тому же, есть все основания полагать, что, останься он в деревне — и его вновь отправили бы в дом Потерянных душ. Эта участь хуже смерти, поэтому он предпочитает мучиться.

— Отважный парень, — мужчина покачал головой, — Искренне надеюсь, что чернокнижник — не князь. Потому что этому мерзавцу я бы сам с удовольствием глотку перерезал!.. Но князя тронуть не дам.

Ашет, обладающий в силу своей профессии исключительно острым слухом, покачал головой. С его точки зрения сейчас время не предрасполагало к досужим разговорам.

— Собирайтесь, — коротко бросил он, подходя к своему коню и принимаясь седлать и взнуздывать его, — Чем скорее мы выедем, тем лучше, нет смысла болтать. Антон!

— Да, учитель? — паренек с готовностью подскочил к наставнику, всем видом показывая готовность услужить.

— Накорми, напои лошадей — путь нам предстоит долгий, тем более, что мы так толком и не знаем, куда ехать. А вы пошевеливайтесь, пошевеливайтесь! Пьетро!

Не получив ответа, Аччайо глубоко вздохнул и, лишь сейчас надев шляпу, надвинул ее на глаза, понижая голос.

— Пьетро…

— Ммм?

Дерзкий страж, всегда уверенный и грубый, совершенно не приспособленный для мягкого разговора и мягкого поведения вообще, стоял, привалившись плечом к стене и тихо дремал, не прислушиваясь к разговорам. Его предстоящий выезд, по-видимому, мало интересовал.

— Барт, тресни его, да покрепче, — попросил Ашет и, отвернувшись, обратил взгляд на Шина, подходя и присаживаясь рядом с ним на корточки, — Как ноги?

— Да как они могут быть? — сварливо отозвался несчастный страж, — Клянусь, лучше бы он мне их отрубил, я бы хоть не чувствовал такой боли!

Охотник быстро улыбнулся.

— Опрометчивое высказывание. Отруби он тебе ноги — и ты бы уже никогда не смог ходить, а так через некоторое время поправишься.

— Я до этого времени не доживу, — мрачно бросил Шин и, махнув рукой, попытался встать. Ашет уверенно подхватил его справа, поспешивший на помощь Барт — слева, и вскоре уже пострадавшего от произвола чернокнижника молодого человека снова водрузили на лошадь. На какую — в суматохе не разбирались, выбрали первую попавшуюся. Из всего отряда лично своего жеребца имел только Антон, да Ашет избрал себе отличного пегого коня, любящего идти во главе табуна. Будучи лидером сам, охотник предпочитал выбирать себе скакуна под стать.