Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было

Еникеев Гали

Чынгыз хан все эти безобразия в исламском мире наблюдал как сквозь стекло. Хорезмшах Мохаммед старался отобрать у Каим Баллы пост Халифа и город Багдад. Каим Балла, стараясь обеспечить свою безопасность, направил посла к Чынгыз хану с просьбой о помощи и союзе. Чынгыз не торопился.

Хорезмшах Мохаммед не признавал Чынгыз хана. Однажды один из соратников Чынгыза, мусульманин Мохаммед Елуаж ^[156], тюрок, прибыл к Хорезмшаху. Выехали вдвоем, Махмут Ялавач с Хорезмшахом, на охоту. Во время охоты Хорезмшах спросил у Махмута Ялавача: «Правда ли то, что твой хан Чынгыз смог победить китайского императора?» (Так как тюрки и цари Ирана считали Китайских императоров непобедимыми). Он интересовался дотошно, так как не верил

в победу Чынгыз хана и к тому же имел намерение воевать с Чынгыз ханом. Его отец Галаутдин такой же был человек. Он, войдя в согласие с врагом Чынгыза Кучлуком (сын беглого найманского хана), убил Азар хана, правителя Алмалыка, и уничтожил его государство, которое было подвластно Чынгызу. Это все Чынгыз хан стерпел. Мохаммед, также как и его отец, желал сотворить нечто подобное. И вдруг представился удобный случай.

Правитель г. Отрара Гаир хан, подданный Хорезмшаха Котбитдина, по совету последнего, разграбил караван монголов, прибывший для торговли в Отрар, и перебил хозяев каравана. Два-три человека из каравана, чудом спасшиеся, прибыли домой, и сообщили эту новость Чынгыз хану. Чынгыз хан запросил у Котбитдина Хорезмшаха выдачи ему убийцы, Гаир хана, для привлечения его к ответственности (суду) ^[157], направив послов для переговоров. Котбитдин перебил также и послов, нескольких послов, оскорбив и унизив, отправил обратно к Чынгыз хану. А сам, вторгшись с войском на земли Чынгыза, захватил некоторое количество женщин и детей в плен» ( 13, 247–248).

Кроме того, Хорезмшах «запретил привозить от них (татар. — Г.Е.) одежды и проч.» товары ( 101, 5). И не просто запретил привозить, а приказал убить и ограбить купцов, а также убить послов, прибывших с целью выяснения причин этого.

Но это был только повод, а основная причина войны заключалась в продолжающейся агрессии на восток «мусульманского мира», выразителем воли и чаяний которого — арабских, персидских, хорезмийских купцов и знати, военно-феодальной верхушки тюрок южного Прикаспия и стал вечно пьяненький «правоверный» Хорезмшах. Остановимся чуть подробней на событиях, предшествующих этой войне — «вторжению монголов Чынгыз хана в страны мусульманского мира».

Как и признает араб Ибн аль-Асир, « кроме этого поводако вторжению их (татар. — Г.Е.) в страны мусульманские приводятся еще и другие, о которых не говорится в книгах. Но как бы то ни было: о том, что я не привожу, предполагай хорошее и не требуй сведений» (там же, 5). То есть, читатель Ибн аль-Асира, представитель знати «мусульманского мира», должен был понимать, что данное сочинение араба — публицистическое произведение, назначение которого — сплотить всех «мусульман» на священную войну против татар, и на объективность (в отношении «неверных» татар, конечно) отнюдь не претендует, как и заявляет автор в приводимой выдержке.

Цели «священной войны», естественно, были исключительно земные, вернее корыстные, и, прежде всего — контроль над Великим Шелковым путем, а фактически, над мировым рынком восточноазиатских товаров, главным образом шелка.

Это вызвало постоянный натиск персо-арабского мусульманского мира на Среднюю Азию. Еще в XII в. кара-киданьским полководцем Елюем Даши был отражен набег мусульманских наемников, южнокаспийских тюрков. Даши разгромил войска султана Санджара в 1141 г. и освободил бывшие земли Караханидского государства (уйгуров). Тем самым Елюй Даши «сокрушил конкурентов коммерсантов Уйгурии в Самарканде, Фергане, Кашгаре и Хотане и обеспечил им монополию караванной торговли» ( 30, 114).

Но к концу XII в. — началу XIII в. «мусульманский мир» взял реванш и династия Хорезмшахов, к которой относился и Кутб ад-Дин (у А. З. Валиди — Котбитдин), «после долгих напряженных войн» завоевали Дженд, Мангышлак, весь Иран, Гур и Мавераннахр» ( 35, 279).

К 1208

г. хорезмшах Мухаммед захватил Бухару и Самарканд. Вместо того чтобы организовать отпор войскам Хорезмшаха, уже известный нам найманский царевич Кучлук, с собравшимся вокруг него противниками Чынгыз хана, «затеял междоусобицу с гурханом — уйгурским правителем-наместником из кара-киданей (потомков Елюя Даши), захватив казну гурхана и попытавшись пленить его самого. Войско хорезмшаха было остановлено только у г. Баласангуна», «да и то, успех был сомнительным» ( 30, 152).

Отметим, что здесь очевидное предательство интересов народа средневековых татар со стороны «противников Чынгыз хана», закрепившихся каким-то образом после поражения в гражданской войне в Средней Азии и на части территорий Восточного Туркестана и начавших действовать впоследствии в интересах хорезмшахов.

Именно о них упоминается у Ибн аль Асира — в том месте, где описывается начало войны уже после упомянутого выше убийства послов: «Чингизхан меж тем уже пришел в Туркестан и овладел Кашгаром, Белясангуном и всею страною. Он выгнал из нея прежних татар («найманов Кучлука». — Г.Е.); не сохранилось о них никакого дальнейшего известия и не осталось от них следа, а разбрелись они, как это случилось с Хатайцами» ( 101, 6).

Также запомним, что «…Хорезмшахи черпали героев-наездников из степей «Дешт-и-кыпчака», родины богатырей. До тех пор, пока у султанов Хорезма были деньги, у них не было нехватки в воинах, которым к тому же разрешалось грабить покоряемое население» ( 17, 279). А в ходе гражданской войны в Монголии в конце XII — начале XIII в., о которой упоминалось уже выше, «часть найманов и меркитов подчинилась Темучину, а другая, переправившись через Иртыш, бежала на запад, в Дешт-и-Кипчак» ( 53, 167) — то есть, в степные и лесостепные районы Восточной Европы и Северное Причерноморье. Туда же, по всей видимости, подались и «найманы Кучлука».

Здесь повторяется ситуация с Ван-ханом Тогрулом — оппозиция Чынгыз хану, имевшаяся среди татарского этноса, находит себе место в рядах его внешних врагов — в данном случае, участвует в войне на стороне Хорезмшаха.

И, забегая чуть вперед, заметим, что последним рубежом обороны для оппозиции станут степи Дешт-и-Кыпчака, где на стороне монголо-татар будут участвовать в войне и «местные» татары, уже проживавшие в Причерноморье и в других районах западной части Великой Степи — степях и лесостепях Восточной Европы. И проживали там «западные татары» еще до прихода «монголов-оккупантов». Не забудем, что в гражданской войне с Ван-ханом, а также в войне с тангутами и с империей Цзинь на стороне Чынгыз хана, участвовали по сведениям Марко Поло, «татары со всего света», и в том числе, с запада Евразии. И возвращение этих «западных татар» домой и будет названо «монголо-татарским нашествием» на Дешт-и-Кыпчак, или «западным походом» монголо-татар.

И здесь причина того, почему официальные историки-западники, вслед за своими «восточными коллегами» — авторами «тайной и официальной историй о монголах», упорно пытаются доказать, что «кыпчаки» («команы» или «половцы») — это этноним, а не собирательное название. Но мы знаем, что «кыпчаки» («жители Кыпчака») на самом деле в рассматриваемое время представляли собой пестрое и «аморфное» сообщество различных мелких тюркских кочевых племен ( 3, 195).

И соответственно не было, и не могло быть такого народа как «кыпчаки», со своим языком, государственностью, «исконной территорией», впоследствии якобы «завоеванной плохими татарами». То есть, название «кыпчаки» — собирательное наименование сообщества, совместно с которыми в данной части Евразии, в качестве доминирующего элемента существовал сложившийся этнос (народ) «татары» (кимакские татары) — вспомним, что «Кимаками правил хакан (царь) из татар, и они (кимаки) назначали кыпчакских ханов» ( 35, 227; 53, 42–44).