Корона пастуха
Шрифт:
Да, госпожа, - бодро сказал Роб.
– Ступай и не бойся оставить ее с нами.
– Он обратился к Паслен.
– А ежели ты, эльф, вздумаешь выкинуть чего, так вот оно, наше оружие, при нас.
– Он взмахнул клеймором так, что сразу стало ясно: ему не терпится пустить его в ход.
Тиффани повернулась к Паслен:
– Я карга этих холмов, и Фиглы будут подчиняться моим приказам. Вот только они не любят вашего народа, так что, сударыня, на вашем месте я бы вела себя тихо и играла по правилам, иначе расплата может быть жестокой.
И Тиффани слиняла. Правда, ненадолго, потому
Когда она принесла целебную мазь, Паслен уже начала потихоньку приходить в себя. Казалось, будто с каждым плавным движением маленькая эльфийка расцветает, становясь все прекраснее. Какая-то искра мерцала у нее внутри. Это было похоже на нарядную глазурь, которая покрывала ее с ног до головы и чуть ли не вопила: "Разве я не красива? Разве я не мудра? Я Королева королев!"
Тиффани показалось на миг, что она теряет себя в этом потоке очарования, но она была к этому готова.
– Даже не пытайтесь применить ко мне свои эльфийские чары, сударыня, - предупредила она.
И все же она чувствовала, как эльфийское волшебство тянется к ней, словно рассветные лучи...
– Тебе не очаровать меня, эльфийка!
– вскричала Тиффани, и слова, услышанные когда-то от Бабули Болит, всплыли в ее сознании. "Йин, тан, тефера", - принялась повторять она снова и снова, и этот речитатив помог ей снова обрести собственную волю.
Сработало. Паслен сдала позиции и выглядела теперь как девочка с фермы, доярка. Правда, она изобразила для себя такое платье, какое ни одна доярка не стала бы носить, учитывая все эти кружева и ленты, а еще эти изящные маленькие туфельки. Когда на ее голове сформировалась миленькая соломенная шляпка, Тиффани невольно отпрянула. Она слишком хорошо знала этот облик. Так выглядела фарфоровая пастушка, которую она когда-то подарила Бабуле. Тиффани разозлилась. Как смеет эта эльфийка посягать на столь сокровенное!..
– Я требую...
– начала Паслен, но осеклась, увидев выражение лица Тиффани.
– Мне бы хотелось...
Деревенская девчушка, подумала Тиффани с восторгом. Эльфы почти покинули здание [Аллюзия на знаменитое "Элвис почти покинул здание".]. И все же она с суровым видом скрестила руки на груди.
– Я помогла тебе, но теперь я должна помочь другим - людям, которые жили бы лучше, если бы вы им не мешали.
– Она прищурилась.
– Все эти мелкие пакости вроде порчи пива. Да, я знаю об этом, эльф. Ты хочешь заполучить свое королевство обратно, Паслен?
Раздался дружный рык Фиглов.
– Мы вышвырнем ее обратно, да, госпожа?
– с надеждой произнес Величий Ян.
– Да!
– поддержал Роб.
– Долой вредителя!
– Мне жаль об этом говорить, Роб, - сказала Тиффани, - но Фиглов многие тоже считают вредителями.
Величий Ян на миг задумался и возразил:
– Ну, может, мы и вредители, но вашим детям нас незачем бояться.
– Он вытянулся во все свои семь дюймов - внушительный рост для Фигла, что подтверждалось шрамами от дверных косяков на его лбу, - и завис на стропилах прямо над эльфийкой. Тиффани перестала обращать на него внимание и снова обратилась к Паслен:
– Я права? Ты хочешь вернуться обратно?
Лукавство
– Мы как пчелы, - произнесла она наконец.
– Королева всесильна... пока не постареет, и тогда другая королева займет ее место.
Гнев внезапно исказил ее черты.
– Душистый Горошек, - прошипела Паслен.
– Он не верит, что мир стал другим. Это он лишил меня моего престола.
– Она скривила губы в презрительной усмешке.
– Он достаточно силен, чтобы испортить пиво. А когда-то мы уничтожали миры.
– Я могла бы помочь тебе с твоим маленьким дружком Душистым Горошком, - медленно проговорила Тиффани.
– Я могла бы снова сделать тебя Королевой, если ты вернешь всех эльфов обратно в свою страну, и вы больше не вернетесь сюда. Но если вы опять вздумаете порабощать людей - что ж, тогда ты познаешь истинное значение слова "гнев".
В тот же миг все вокруг нее словно занялось огнем. Но она вспомнила свое прежнее противостояние с Королевой. Земля под водой. Она знала, кто она и куда идет, и никому было не под силу водить ее за нос. Знала, что, сколько бы ни нагрянуло эльфов на спящие людские дома, она будет здесь, бодрствующая, всегда на страже.
– Если ты нарушишь уговор, последним, что ты увидишь, будут Гром и Молния, - пригрозила она.
– Гром и молния в твоей голове. Ты умрешь от грома. Обещаю.
Ужас застыл в глазах Паслен. Эльфийка поняла.
Наутро Тиффани принесла для Паслен немного овсянки.
– Ты могла убить меня вчера, - сказала Паслен, смущенно приняв угощение.
– Я бы поступила именно так. Почему ты не сделала этого? Я ведь эльф, а ты знаешь, как мы беспощадны.
– Да, знаю, - кивнула Тиффани.
– Но мы, люди, милосердны. А я к тому же еще и ведьма.
– Ты умна, Тиффани Болит, маленькая девочка, которую я едва не убила тогда, на холме, когда гром и молния стали осязаемыми и жестокими, - признала озадаченная Паслен.
– Кто я теперь, если не оборванная бродяжка? У меня не осталось никого, но ты, девочка, приняла меня, хотя у тебя не было на то никаких причин.
– У меня были причины, - возразила Тиффани.
– Я ведьма, и у меня есть возможность тебе помочь.
– Она присела на краешек маслобойки.
– Ты должна понять, что эльфов считают мстительными, черствыми, злобными, подлыми, эгоистичными и зловредными. Я слышала слова и похлеще, особенно от людей, чьих детей вы выкрали. Но меняется все - наш мир, наше железо; твой двор, твои чары. Знаешь ли ты, Паслен, что в Анк-Морпорке гоблины трудятся наравне со всеми и считаются полезными членами общества?
– Что?
– воскликнула Королева.
– Но я думала, что люди ненавидят гоблинов - и их вонь! Я думала, что тот, кого мы захватили в плен, лжет!
– Ну, может, кому-то и не нравится, как они пахнут, но и для них находится работенка, особенно когда плохо пахнущие вещи стоят денег. А если гоблин умеет, например, починить локомотив, то пусть себе воняет сколько угодно. А вот вы, эльфы, что можете нам предложить? Пока что вы просто... сказочные персонажи. Ваш поезд ушел, остались только мелкие пакости и дешевые трюки.