Корона последней принцессы
Шрифт:
– И коронуем тебя сей короной, знаком древнего величия, делая тебя равной нам и владычицей над нашим добрым народом… – вещал митрополит.
Наконец Георгий взял с золотого подноса малую королевскую корону, поднял ее над головой Марии и начал произносить малопонятные слова древней клятвы на старогерцословацком. Женщина заплетающимся языком повторяла их. Гости переглядывались и шушукались – всем было видно, что королева вот-вот лишится чувств. Но нельзя же было прерывать коронацию!
– И да поможет мне Господь-вседержитель, управляющий небом, землей и нашими бессмертными душами! – завершил Георгий клятву.
От Марии требовалось повторить
– И да поможет мне… – начала она и замолчала.
Георгий подсказал супруге шепотом последующие слова, но Мария только захрипела и неловко повалилась на пол. К королеве подоспели фрейлины и в ужасе видели, что подол ее коронационного платья весь в крови. Георгий в ужасе сунул кому-то корону и склонился над женой. Служка, который держал корону в руках, был сметен несколькими тучными митрополитами, выпустил из рук корону, и она покатилась по ковровой дорожке. Гости оторопело следили за тем, как сверкающий венец все катится и катится...
– Ну что, дорогая моя герцогиня, – заметила одна из великосветских сплетниц, – теперь вы убедились, что Любомировичей ожидает кошмарная участь? Одна упавшая корона – еще куда ни шло. Но две! Попомните мое слово, их судьба будет еще ужаснее, чем судьба Романовых.
Ребенок появился на свет в кафедральном соборе – это была девочка, первая дочка королевской четы. Марию доставили во дворец в бессознательном состоянии. Малышка, оказавшаяся в руках медиков, была очень плоха, да и самой королеве давали минимальные шансы на выживание.
Георгий, нервно ходивший по апартаментам дворца, курил одну сигарету за другой, плакал и беспрестанно молился. А коронационные торжества продолжались – по личному приказу его величества о происшествии в соборе объявлено не было, и в то время, когда королева рожала, по всей столице звенели колокола, оповещая подданных, что в Герцословакии воцарилась новая королевская чета.
– Ваше величество, – произнес один из придворных, склоняясь перед королем.
Георгий, который только что возносил Господу горячую молитву, злобно посмотрел на него:
– Ну, что еще такое?
– Беда, – вымолвил придворный. – На Марсовом поле случилась невообразимая давка! Если желаете взглянуть…
Король прошел в другое крыло и увидел вдалеке колыхающуюся толпу.
– Быдло передавило быдло, и что с того? – бросил Георгий в сердцах. – Послать туда карательный отряд, зачинщиков расстрелять на месте, остальных прогнать взашей!
– Но, ваше величество, речь идет о сотнях убитых и, вероятно, о многих сотнях, а то и тысячах раненых… – заикнулся придворный.
Георгий отвесил ему знатного леща и крикнул:
– Что вы лезете ко мне с этими простолюдинами? Моя жена и дочка находятся при смерти! Делайте, что я говорю! Всех расстрелять! Тех, кого не расстреляли, повесить! А тех, кого не повесили, отправить в тюрьму!
Королева находилась между жизнью и смертью почти неделю – у нее началось заражение крови. Ее соборовали и ждали неминуемой кончины. Король Георгий всего единожды за эти дни видел свою дочку. Вообще-то он все время желал, чтобы супруга подарила ему девочку, но, подержав малышку на руках, он вверил ее заботам нянек и мамок и отправился к опочивальне, в которой умирала королева Мария.
В том, что она умирала, не было сомнений. Королева уже три дня
Король не желал и слушать о том, что на Марсовом поле во время ужасной толчеи, вызванной борьбой за подарки, было задавлено свыше двух тысяч человек, а около тридцати тысяч получили травмы разного рода тяжести.
– Народ сам виноват в произошедшем, – отчеканил он и тотчас забыл о случившемся.
Георгий вбил себе в голову, что Мария, как и его брат Кароль со своей женой Александрой, – жертвы его грехов. Потому что его величество завел интрижку с примой-балериной Королевского театра, прелестной Марленой. Король убеждал себя, что раз он дал зарок не ходить больше по уличным девкам, то имеет право предаться любви с Марленой – ведь она не была шлюхой! Мария ведь не допускала его к себе уже много месяцев по причине беременности… Но Господь, оказалось, все видел, и обмануть его было невозможно. Вот он и покарал его, Георгия, за то, что нарушил обещание, данное умирающему брату.
– Ваше величество, – тронул его за плечо диктатор генерал Зорич. – Медики сказали, что надежды не осталось. Сегодня вечером или, самое позднее, завтра под утро. Вам лучше проститься с ее величеством сейчас…
Георгий, обливаясь слезами, долго целовал руки лежавшей на огромной кровати без сознания супруги. Ее могло спасти только чудо, а чудеса творил только Всевышний. Но Господь рассердился на него, короля, за то, что он удовлетворил свою похоть с Марленой...
Король поцеловал Марию в покрытый испариной лоб и, трясясь, вышел из ее спальни. Монахи принялись читать молитвы: королева вот-вот должна была умереть. Единственной, кто мог утешить Георгия, была его младшая сестра Зоя. Девочка долго гладила короля по голове и ничего не говорила. Его величество так и заснул в кресле.
Разбудил его барон Чучель. Открыв глаза, Георгий вскочил с кресла и испуганно спросил:
– Неужели все кончено?
Гофмаршал зашептал ему на ухо:
– Ваше величество, вы же сами знаете, что королеву Марию может спасти только чудо. Так вот у меня есть человек, который может творить чудеса.
– Еще одна клистирная трубка? – спросил король презрительно. Врачей он не особенно жаловал.
– Нет, нет, ваше величество! – ответил барон. – Это человек из народа, добрый монах, святой старец по имени Никодим! Он отшельник, провел долгие годы в горах, в пещере, где молился и постился. Господь явился к нему в виде белого голубя с огненными крыльями около года назад, и с тех пор старец Никодим может врачевать людей. Он спас от смерти многих безнадежно больных, тех, кого медики записали в покойники.
Взгляд короля просветлел:
– И где сейчас чудо-старец? У себя в горах? Но ведь пока его привезут…
– Ваше величество, старец Никодим здесь, – возразил барон Чучель. – Он уже две недели как в Экаресте и исцелил за это время графиню фон Киттлиц.
– Так у нее же был рак! – удивился король. – Я сам слышал, что ей давали от силы два-три месяца!
– Вот именно, ваше величество, рак молочной железы, который затем распространился по всему ее организму. Но старец Никодим денно и нощно читал у ее постели молитвы, и графине значительно полегчало. А потом медики сделали рентгеновские снимки и поразились – ни раковой опухоли, ни метастазов! Они исчезли! Графиня полностью здорова, в чем вы можете убедиться сами. Она ожидает вашей аудиенции в Малахитовой гостиной.