Корона скифа
Шрифт:
Портреты написал художник Петр Тарабрин, появившийся на заимке недавно. И только Зонтаг-Брук знал, что у художника совсем иное имя.
— Правда, в мезонине уютно, хорошее освещение? Здесь очень к месту будут новые картины? — спросил Зонтаг-Брук.
— О, да! — согласился Улаф, — если бы можно было заменить пейзаж за окном. Всё же эти заснеженные болотные кочки навевают уныние.
— Милый друг! — воскликнул Зонтаг-Брук, — взгляните на этот альбом! Раскройте его! Вы видите чертежи, рисунки. Это моя мечта. Она будет воплощена. Еще летом не было вокруг дома ограды, и ворот не было. А теперь?
Да, сейчас пейзаж такой, как в знаменитом стихотворении Жака де Лиля "Сады".
В России северной свирепствуют метели, Но мощные леса их, кедры, сосны, ели, Мхи и лишайники во мгле морозных зим Стоят зеленые под слоем снеговым!
Да! Мхи и лишайники! Эта книжечка вышла в Лондоне в 1801 году. Сентиментальный французик всё же слабо представлял северную Россию. Но настроение передал. Мы зеленеем под снегом!
У меня в дворне есть три старика. Пан Тадеуш, пан Людвиг, и пан Леопольд. Это еще первая волна польских ссыльных повстанцев. Рыцари нимфы и роз. Масоны. О! Они были ландшафтными строителями у королей! Вы знаете их ритуал? На алтарь возлагаются свежие розы, и окропляются кровью. Человек, накрытый черным плащом — Молчаливость, и рядом — шаловливая нимфа. На жертвеннике курится фимиам. Опоэтизированная эротика просвещенной Европы. Жажда таинственного флюида, посылаемого нам из магнетического центра Вселенной. Мы все притягиваем эти флюиды, подобно губке, впитывающей влагу.
То, что я создал пером и карандашом в этом альбоме, мои рыцари нимфы и роз изобразят на местности, при помощи лопат, садовых ножниц, и своего волшебного мастерства. При помощи улавливаемых ими флюидов.
Вам нравится то, что видите в альбоме? Заходите в гости через год-два, и вы всё это увидите вот за этим окном!
Улаф был совершенно очарован этим маленьким человеком, живущим такой полной, интересной жизнью. Он и в стылой Сибири умеет видеть интересное и прекрасное! Нет, он не маленький, он больше мамонта! Он велик.
40. ИВАНЫ ИВАНОВИЧИ
Комиссия давно уже поняла, что её окружают подставные лица. Лилия Александровна фон Мершрейдт посетила губернское правление. В комиссии ей сказали, что хотели бы встречаться со свидетелями где-нибудь вне правления.
Лилия подумала и предложила дом Асинкрита Горина. Это недалеко от правления, в то же время к дому легко подойти незамеченным. Дом этот окружен халупами, деревьями. К нему ведут многие кривые тупички.
И в одно пасмурное утро в дом Асинкрита Горина с Лилией Мершрейдт пришли два пожилых господина, одетых в хорошие шубы и шапки. У каждого из них была в руке трость, каждый курил дорогую сигару.
Господа эти велели называть себя Иванами Ивановичами, а как их настоящее имя — никого не должно интересовать.
В доме Асинкрита Горина господ этих ждали, чтобы дать показания граф Разумовский, Верочка Оленева и Сесилия Ронне.
Сам Асинкрит и Дмитрий Павлович Давыдов были посвящены в дело и дали обет молчания. Иваны Ивановичи сначала расспрашивали Верочку. Потом, проводив
Верочку взялся развлекать Асинкрит Горин, как хозяин дома. Он предложил ей чаю. Верочка робко взяла чашку. Вид Асинкрита её поразил. Ужасная волосатость лица, грязный и рваный халат и валенки на одну ногу.
Девушка необычайно понравилась Асинкриту, но он чувствовал, что его боятся. Он никогда еще не ухаживал за девушками, ни одна из них не привлекала его внимания. И вот.
Горин быстро заговорил:
— Пожалуйста, не бойтесь меня, милая барышня! Меня зовут Асинкрит Горин, я — дворянин. Я давно не брился, увы. Я весь в мечтаниях. Книжки. Ах, когда я тоже учился в гимназии, мы много читали по программе, но это было не так интересно. Вы сахар берите! Да. Теперь у меня много интересных книг, остались еще от покойного батюшки. Сейчас принесу.
Асинкрит быстро зашаркал валенками в мезонин, принес оттуда груду пыльных книг, и свалил всё на стол, рядом с баранками. Пыль поднялась столбом, и Верочка чихнула.
Асинкрит кинулся затворять форточку:
— Ах, мы вас простудили!
— Это я от пыли! — сказала Верочка, — извините, пожалуйста.
Она дивилась неловкости Асинкрита, его волосатости и неухоженности.
— Вот, смотрите, — сказал Горин, — "Адская почта, или курьер из ада с письмами". А это? "Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего супруга". Каково? А читали ли вы "Граф Вальмонт или заблуждение рассудка"?
— Нам не дозволяют такое читать, у нас нет в библиотеке.
— Я вам с удовольствием дам эти книги на прочтение! — воскликнул Горин, попав пальцем в варенье, и облизав его.
Тут вышли господа из комиссии, стали надевать свои шубы, и откланиваться.
Лилия фон Мершрейдт, Сесилия Ронне и Верочка попросили Давыдова проверить их здоровье своими аппаратами. Асинкрит, сунулся, было, в комнату Давыдова, но Лилия сказала:
— Мы к Дмитрию Павловичу, обращаемся, как к доктору, а вы будете лишним.
— Да-да! Я понимаю! — ретировался Асинкрит.
В лаборатории таинственно мерцали шары и дуги, качались маятники, и курились свечи.
Давыдов проверял дам маятниками и магнитами. Наконец, он сказал:
— Я должен поздравить вас, сударыни никаких особых отклонений в вашем здоровье я не нашел.
— Это приятно слышать, — заметила Лилия фон Мершрейдт, — после всего, что перенесла бедная Сесилия в застенках Шершпинского, она еще и здорова?
Сесилия воскликнула:
— Нас, французов, так просто не сломить! Там был надзирающий, такой большой мушик-баба. Он мене хотел бить. Я его кусал. Он мене велел приковать на цепь. Я его ругал по-франсез самыми гадкими ругательств. Он не понималь. Мене был смешно, я хохоталь, хотя сидел на цепь!
В сенцах гости нечаянно наткнулись на какой-то предмет, с которого соскользнуло покрывало. Верочка вскрикнула. Галантный граф Разумовский взял её по руку:
— Не беспокойтесь, милая барышня. Ну, да, это чугунный саркофаг, видите фигурных ангелочков на крышке? Я приобрел эту вещь для себя, на всякий случай, ведь цены всё растут. Вы знаете в нем очень удобно солить капусту, сразу столько насолишь, что хватает и себе, и дворовым людям.