Корона ветреных просторов
Шрифт:
Всё, что делала Сэл, все её домашние хлопоты и обязанности, – теперь стало прахом, развеянным на этом сквозящем ветру. Взамен на её плечи легла ноша куда тяжелее домашних забот, и эта ноша называлась одиночеством и тоской. Всё, что она могла делать, так это следить за поисками отца, которые не приносили ей успокоения, ведь были безрезультатными.
В тот же день узнавший о пропаже друга Малькольм Ярл навестил их дом. И каково было его негодование, когда он не обнаружил в нём Мари и детей.
Он, прижимая
Её верным решением, пусть даже на время, было отдать Донни ему, потому что она не могла сейчас заботиться о ней. И Донни, не понимающая ничего, последовала за ним, как ещё один член семьи, ускользающий от заплаканной Сэл.
Впрочем, когда ночь вступила в свои права, всё вмиг перевернулось с ног на голову.
В ту беззвёздную ночь Клер Фостер ошалелой пулей влетела в дом Дженсенов, трясясь, как осенний лист, и выкрикивая странные слова:
– Полтергейст! Сэл! В моём доме! – вопила она. – Что-то мечется по спальням! Полтергейст! – сотрясалась юная Клер, но девушка её не слышала.
Тогда она уже спала.
Ночник, оставленный ею на тумбочке в коридоре, словно маяк, освещающий путь её отцу, наполнял заботливым теплом этот опустевший дом.
«Даже если он мёртв, возможно, его потерявшаяся душа ищет в потёмках хоть какой-нибудь свет, – её мысли перед сном немного успокоили страдающее сердце. – Так пусть это будет свет его родного дома. Теперь опустевшего дома».
В связи с этим она и не закрыла входную дверь, в которую так просто ворвалась Клер Фостер.
Обезумевший крик толстушки, конечно же, разбудил Сэл, вскочившую в испуге с прогретой постели.
Она, покинув свою комнату в одной пижаме и встав сонной завесой перед Клер, пыталась понять всё сказанное непрошеной гостьей, твердя в недоумении только одно:
– Ты только дыши, Клер, только дыши.
После этих слов загнанная как белка в колесе Клер без сознания обрушилась прямо на пол в коридоре. Да так, что Сэл от неожиданности непроизвольно подпрыгнула.
Она, тут же дотянувшись до дверной щеколды, затворила входную дверь.
Испуг, возникший внезапно, не спешил уходить прочь. К тому же лампа в ночнике отчего-то панически заморгала, словно в такт её участившемуся пульсу.
«Впрочем, наверняка это просто плохой контакт, – думалось Сэл. – Но о чём говорила Клер Фостер?» – насторожилась она, всматриваясь в стрелки часов, висящих на стене. Циферблат показывал час ночи, но по ощущениям Сэл было уже не меньше трёх.
Так как поднять Клер с пола, увы, не получилось, она накрыла её толстым покрывалом, прямо поверх
– Так обычно в детстве делала мама, – вспомнила она.
Размеренное дыхание толстушки говорило о том, что она жива, просто, видимо, сильно утомилась за всё это время. Растёкшаяся по щекам тушь с глаз делала её вид уж слишком комичным, и если бы на ней был розовый жакет, то это бы точно рассмешило Сэл.
Она, дойдя до кухни, налила в гранёный стакан холодной воды и выпила его почти залпом.
Прохлада на губах взбодрила, и сонливость отступила прочь, как мышонок, выскочивший из хлебницы, завидев её.
– Прекрасно, – выдохнула Сэл. – Только тебя мне не хватало, – омрачилась.
А мышонок, задиристо пропищав, нырнул за кухонный шкаф.
– Ну хоть ты можешь есть, маленький воришка, – подметила она. – Вот поставлю мышеловку, и поймаешься, – погрозила ему.
Хлеб, которым полакомился мышонок, конечно же, был погрызен и испорчен. Наверняка этот маленький грызун выбирал, где помягче, надкусывая со всех сторон. В такой ситуации оставалось только одно: выкинуть хлеб в мусорное ведро. Что она и сделала.
Но в тот момент, когда её руки потянулись под умывальник, в груди что-то ёкнуло. Увидев мусорный пакет на ведре, она вспомнила о том, другом чёрном пакете с неизвестной вещью внутри.
То, что скрыл от неё отец, наверняка лежало в родительской комнате.
– Возможно, оно до сих пор там лежит, – подумала Сэл.
И, повинуясь глупому любопытству, устремилась туда.
В дверях комнаты она вспомнила свою мать, что второпях упаковывала чемоданы, вспомнила беззаботных детей у своих ног и скрип половиц, словно ноющих на беду.
Она уже скучала по семье, хотя прошло ещё так мало времени.
– Надеюсь, ты приедешь за мной, – безнадёжно обронила вслух и, припав к родительской кровати, нырнула под неё.
Наверняка пакет с таинственной вещью лежал в отцовском тайнике. И она прекрасно знала, где он находится, но боялась поднять нужную половицу.
Отец всегда запрещал им совать туда нос, и они слушались его.
«Наверное, всё это больше не имеет никакого значения», – думала Сэл.
Теперь уже и она не верит в его возвращение.
Дрожь внезапно пробежала по её рукам и в тот же момент угасла в районе живота.
Заветная половица томилась под кроватью тайной и была аккуратно скрыта плетёным ковриком от посторонних глаз. Она собрала запылившийся коврик в кучу, немного протестуя против своей вольности. И там без труда обнаружила отцовский тайник, который, по-видимому, был уже проверен поспешно уезжавшей матерью.
Половица, тихонечко поддетая ноготком, поддалась её усилиям и была изъята, словно пазл из головоломки.