Коронованный череп
Шрифт:
— Сегодня ночью этот особняк сгорел, — вставил Освальд.
Миссис Карни затряслась от злобного хохота:
— Это я его прокляла. За все зло, что причинил мне Тревик.
— Вы говорите это лишь потому, что он не женился на вас, — возразил ей адвокат.
— А что, этого недостаточно, господин хороший? Обиженная женщина — страшный враг. Я навела на него порчу, и теперь он скитается неведомо где в ожидании, когда его схватят и отправят на виселицу. Вот так-то!
— Порча, — задумчиво произнес Форд и вдруг вздрогнул от мысли, что, быть может, эта старуха причастна к творящимся преступлениям. А
— По букве закона меня обвинить не в чем, — заявила она, словно прочитав его мысли. — Я наслала на Тревика порчу, и жизнь его испортилась. Теперь я прочла заклятие, чтобы он вернулся в эти края, где ухаживал за мной. И когда он вернется, я его повешу, повешу, повешу! — и она в чувствах притопнула ногой.
— Но он же не убивал господина Боуринга, — возразил Освальд.
— Я это знаю, — спокойно ответила госпожа Карни.
— Тогда вы знаете и то, кто это сделал?
— Может, и знаю, — уклончиво ответила старуха, подмигнув адвокату. — Но ты лучше не задавай вопросов, и тогда мне не придется тебе лгать. Тревик может прятаться где угодно, хоть во чреве земном, но однажды он вернется, и тогда я найду его, найду и затяну на шее петлю. Знай, так и будет!
Форд занервничал. Неужели эта злокозненная женщина и в самом деле догадалась, что сэр Ганнибал прячется, как она выразилась, во чреве земном? Если да, то у баронета едва ли останется шанс сбежать. К тому же юрист заметил, что колдунья вроде как обмолвилась о том, что знала, кто убил миллионера. Он осторожно продолжил расспрашивать ее в надежде докопаться до истины окольными путями.
— Как же вы его найдете, если не знаете, где он? — спросил он небрежно.
— Как? Пошлю Моргана, и он мигом его отыщет. Этот паренек знает тут каждую шахту, каждую нору, каждую дырку в земле! Даже эту шахту Трегейгл, которую в любой момент может затопить.
Освальд отдал свою тарелку, чувствуя еще большую тревогу. Ведьма не сводила с его лица черных глаз, а потом проговорила загадочные слова:
— Я встаю раньше всех, на заре. Я собираю травы для зелий и эликсиров на закате.
— Постойте! Вы хотите сказать, что видели…
— Я видела лишь то, что я видела. Поверьте, молодой господин, стоит мне сказать этому мальчику, — старуха ткнула пальцем в сторону Моргана, — «принеси мне Тревика, чтобы я убила его», и он это сделает в тот же час. Да, да, мы с этим мальчиком большие друзья. Отец разрешал ему ходить ко мне. Как часто я давала ему ночлег, пока его тупая жена и безмозглая теща думали, что он спит где-то на сырой земле. Морган сделает все, что я ему повелю, уж будьте в этом уверены.
— Но если сэр Ганнибал на самом деле невиновен… — возразил Форд, как громом пораженный.
— И что с того? Я за то его ненавижу, что он сделал госпожой Тревик эту бледнокожую прошмандовку, а не меня. Я могу спасти его, но не стану этого делать. Его повесят, как только найдут, а Морган враз отыщет, в какую там дыру он забился.
Услышав свое имя, сумасшедший спрыгнул со скалы и, прихватив череп, подошел к огню. Неожиданно он швырнул череп в пламя и стал танцевать вокруг костра.
— Прокляни его, матушка ведьма, прокляни его! Пусть горит Полуин, пусть горит, и горит, и горит!
— Зачем
— Он — нечестивец, — тут Морган топнул ногой, сжал кулаки и закатил глаза. — Он хочет заткнуть мне рот. Прошлой ночью я слышал, как он говорил Дженни, что это я поджег дом и что меня надо запереть. О-о-о! О-о-о! — в припадке ярости сумасшедший бросился на землю и стал отчаянно бить по ней кулаками и рвать траву.
Тем временем старуха вытащила череп из огня.
— Не кори себя так, дорогой. Никто тебя не запрет. Ведь ты не поджигал особняк, — сказала она успокаивающим тоном.
— Но это я, я! — от избытка чувств Морган перешел на крик. — Полуин подошел к окну и дал мне спички, поиграть. Дженни никогда мне их не давала, потому что я чиркал ими и смотрел на красивые огоньки. Полуин сказал, что я могу с ними поиграть, я так и сделал, и тогда… Ах, какой был пожар!.. — Морган вскочил на ноги, хлопая в ладоши, а потом замер.
— Где тут дорога в карьер? — неожиданно донесся голос из тумана.
Форд вскочил на ноги, госпожа Карни — тоже. Она была потрясена, лицо посерело, морщинистые пальцы затряслись.
— Этот голос! — прошептала старуха, схватив череп обеими руками.
— Вы что, ответить не можете? — сиплым голосом повторил скрытый в тумане человек. — Я ищу Хью Карни, — и с этими словами незнакомец вышел из тумана.
— Полуин! Полуин! — завопил Морган и бросился к дверям хижины.
Он споткнулся о порог и упал на землю, трясясь от рыданий. Миссис Карни застыла с черепом в руках, словно окаменев. Но и сам Иосия, как только увидел ее, тоже замер, а потом медленно попятился.
Освальд тоже застыл, ошеломленный, не зная, чго делать.
— Значит, ты вернулся, Карни, — медленно пробормотала старуха. — Я знала, что мои заклятия приведут тебя ко мне, и… А!
Полуин метнулся назад в туман. Миссис Карни — его давным-давно забытая жена — со всего маху швырнула ему вдогонку полуобгоревший череп, и тот попал точно в затылок негодяя. Иосия споткнулся и упал, а в следующий миг колдунья набросилась на него, словно хищная птица. Морган, услышав ее зов, подбежал и тоже бросился на коротышку. Форд попытался растащить дерущихся в стороны, но, прежде чем он успел их коснуться, Полуин вывернулся из хватавших его рук, вскочил на ноги и растворился в тумане.
— Убей его! Убей его! — кричала вслед Полуину ведьма. — Морган, догони и убей зверя! Ату его, ату!
Глава XXIV Отпетый негодяй
Под крики и проклятия госпожи Карни адвокат бросился по тропинке следом за беглецом. В один миг его поглотил густой, влажный туман, который, казалось, становился гуще с каждым шагом. Форд понимал, что обязан догнать Полуина, поскольку был уверен, что это и есть убийца Боуринга. Правда, странно, что старая ведьма не обвинила его давным-давно, ведь она ясно дала понять, что знает личность убийцы. А впрочем, подумал он на бегу, она лишь сейчас узнала, что под именем Полуин скрывается ее ненавистный муж. Не питая уважения к закону, старуха не стала бы выдавать полиции убийцу, если он не был ее личным врагом.