Коронованный лев
Шрифт:
— Шутить изволите?
Ну разумеется, неважно, что когда-то за такие шутки выжгли пол южной Франции.
— Доброй ночи, — пожелал я с неестественной благожелательностью и, втолкнув Огюста в дверь, закрыл ее за нами.
— Это кат-тарская ересь… — с запинкой констатировал Огюст.
Ты смотри-ка… А я думал, он уже спит.
— Ерунда. Случайное совпадение.
— Где вы были? — послышался негромкий холодно-разъяренный голос.
В общем зале, за дальним столом в тусклых отблесках очага сидел отец. Это было отнюдь не внешнее впечатление, но мне показалось, что в глазах
— Мы… мы просто… — начал было он, но нужных слов не нашел.
— У вас что, сомнамбулизм? — Отец пристально посмотрел на рапиру Огюста, которую я все еще держал в руке. Я молча сунул ее Огюсту, Огюст ее взял и тихо стал прилаживать на место. Отец перевел взгляд с нее на Огюста и снова холодно посмотрел на меня. — Вас не было около часа.
Я бросил взгляд на дверь и тихо сказал.
— Нас могут слышать. Мы не думали, что кто-то заметит. Нам нужно было поговорить.
— Я вижу, — отец слегка кивнул на шпагу Огюста и сверлящим взглядом уперся мне в грудь. Я глянул, на что он сморит. Атласный верх колета был в том месте слегка прорван. — Подвергая себя опасности, вы подвергаете опасности всех остальных. Это вы хоть понимаете?
— Это не было опасно, — сказал я.
Он снова посмотрел мне в глаза, и мне показалось, что сейчас я получу затрещину. Но хоть воздух слегка зазвенел, ничего подобного не последовало.
— Искать приключений в темноте — конечно, это очень разумно. Очень разумно навлекать на себя чужие подозрения. Очень разумно заставлять других тревожиться. Огюст, я все понимаю, тебе труднее других и я ничуть тебя не виню, тебе нужно было с кем-то поделиться своими чувствами и поговорить откровенно. Тебе следует знать, что бы ни было, мы на твоей стороне. — Он сочувственно потрепал Огюста по плечу. — У нас всех сейчас только одна сторона — ничего не имеющая общего с теми, что были прежде, и нам нечего делить и не из-за чего спорить. И сейчас тебе очень нужно отдохнуть.
— Да, — тихо ответил Огюст, чуть зарумянившись. — Спасибо.
Полностью проигнорировав меня, отец развернулся, направившись к лестнице.
Огюст посмотрел на меня немного смущенно.
Я промолчал, и слегка подтолкнул Огюста к лестнице. Да в чем дело? В конце концов, мы же взрослые люди. И все-таки у меня появилось ощущение, что я действительно сделал что-то не так.
Добравшись до нашей комнаты, я убедился, что Огюст нашел свою кровать и уже не заблудится, и снова отступил к двери.
— Я ненадолго.
Огюст издал в ответ что-то невнятное, но согласное.
Снаружи было пусто, и в коридоре и в зале внизу. Любитель религиозных тем, по-видимому, оставался на свежем воздухе.
Отец находился не в соседней комнате, а в следующей за ней. По одну сторону от его комнаты располагались девушки, по другую все остальные. Я тихо постучал в дверь и на всякий случай ее толкнул. Заперто. Потом я расслышал изнутри вздох, скрип, засов отодвинулся и дверь открылась.
— Не спится? — с сухой иронией поинтересовался отец. Открыв дверь, он проследовал к кровати, лег поверх нее
Похоже, отец был совершенно спокоен. Он вел себя так, будто ничего не случилось. Но было в этом спокойствии что-то мнимое. Или мне просто так казалось.
— Послушай, — начал я, — я понимаю, что мы несколько… нарывались, но ты же не думал, что мы не в состоянии сами о себе позаботиться?
Отец молчал. Может быть, он и правда, читал.
— Черт возьми, — рассердился я. — Мы же не в двадцатом веке!
Он оторвался от книги и посмотрел на меня с каким-то академическим интересом.
— Нет, — сказал он. — Мы в шестнадцатом. — И снова уткнулся в книгу.
— Тогда что? Что было не так? Знаю, мне следовало поговорить с Огюстом спокойней и раньше, заговорить с ним первым, пока он не дошел до отчаяния. Я этого не сделал, это было глупо, эгоистично и я не находил слов, хотя знаю, что именно мне следовало их найти и ты на это рассчитывал. Но помогло бы это? Он же просто снаряд, который всегда готов разорваться. А снаряды укладывают в песочек и отвозят подальше от города. А если бы я его спровоцировал, и это случилось на людях? Я должен был его просто успокоить? И надолго бы этого хватило? Ему плохо не на шутку, тут битьем подушек не обойдешься!
Увлекшись, я упустил момент, когда он опустил книгу.
— И? — спросил он почти иронично.
— И?!..
— И ты решил, что вправе рисковать собой?
Я изумился.
— Да при чем тут я?..
— А при том, что — что бы мне пришлось потом делать с Огюстом — шею ему сворачивать?
Я поглядел на отца недоуменно.
— Какая чушь! Он ничего бы мне не сделал. В конце концов, когда-то я спас ему жизнь.
— А он — тебе. Значит, вы квиты.
— Тем более — зачем же сворачивать ему шею?
— Я знаю, что ваша дружба уже прошла огонь, воду и медные трубы. Но вы когда-нибудь прежде бывали в такой ситуации, как сейчас?
— Нет. Но мы и в тех ситуациях до них никогда не бывали.
— Безумие — очень тонкая штука.
— Вот и пусть лучше побесится немного сейчас, чем потом.
Отец вздохнул.
— Потом этого тоже будет не избежать.
— Потом будет проще. Все-таки, первый пар уже выпущен.
— Ну, да. — Отец немного помолчал и вздохнул. — Любишь ты все-таки эксперименты.
— Ничего я не люблю. Просто это должно было произойти. Лучше раньше, чем позже, и лучше с меньшими потерями.
— Поговоришь у меня о меньших потерях, — проворчал отец, снова беря в руки книгу. — Дети — цветы жизни — алая и белая розы, как говорил Эдуард Третий… Ладно, молодцы, надеюсь, это хоть как-то нам поможет. Но все-таки, давайте поосторожнее. И давай-ка спать.
— Ладно, — согласился я и напоследок кивнул на книжку. — Ты действительно это читаешь?
— Нет. Притворяюсь. — Он тихо фыркнул в усы. — Надо же как-то вернуть себе душевное равновесие. А тут знакомые четкие объекты рядами и колоннами. Раз — буковка, два — буковка… — Он посмотрел на меня с хитрецой и подмигнул. — Спокойной ночи.