Коронованный лев

Космолинская Вера Петровна

— Да, — проговорил задумчиво Готье. — На что они могут быть похожи, нам и впрямь не сказали. Это было бы, прямо скажем, смешно, если бы не было замогильно печально…

— Да и истории ведь не совпадают, — напомнил я. — Как тут понять, что правильно, а что нет?

— Не совпадают в деталях, — уточнил отец. — Общая направленность пока сохраняется, как и даты основных известных нам событий.

— Историки… — пробухтел Готье, с глубокой скорбью покачав головой. — А я-то что здесь делаю?

— Представляешь грубую силу, — со

светской небрежностью припечатал Рауль. Готье поперхнулся.

— А вот Огюст, к примеру, — продолжал Рауль почти скучающим тоном, вызвав убийственный взгляд Огюста, на который не обратил ни малейшего внимания, — катализатор. Он не даст нам заснуть или сделать вид, что ничего не происходит. Постоянный раздражающий объект.

Огюст сощурился.

— Верно, — сказал отец. — Несколько цинично, но заснуть нам и правда не удастся.

— Неужели все нарочно было так подстроено? — поразился Готье. — Вот уж и впрямь цинично!

— Что ж, — сказал отец, глядя на лист бумаги, на котором делал какие-то пометки. — Выходит, все, что нам было сообщено четко и ясно, это только место и время, — голос его был мрачен.

— То есть, в этом могла быть подсказка? — переспросила Изабелла. — Шампань, десятое августа тысяча пятьсот семьдесят второго года?

— Но это же только точка, откуда мы начали, — проговорила Диана, недоуменно хмурясь.

Я медленно поднял глиняный стаканчик с почти остывшим кофе и отпил глоток. Будто пахнуло землей.

— Хех! — Готье задорно дернул усами. — А я не против хоть сейчас уехать снова из Парижа!

— Поздно, — сказал отец. — Ведь уже не десятое.

— Уже практически тринадцатое, — добавил Рауль.

Раздался жесткий удар в стол, будто Огюст вогнал снизу в столешницу кинжал.

— Не калечь мой стол! — резко бросил я. Почему я сказал «мой»? И почему так зло? Хотя, этот стол мне всегда нравился, вместе со всеми рыцарскими легендами, слышанными с детства. Но Огюста я мог бы и понять. И ведь понимал.

Огюст удивленно глянул на меня и ничего не сказал. Не знаю, прочел ли он в моем взгляде запоздалое извинение.

— Быть не может! — воскликнула Диана. — Ведь десятого еще ничего не происходило! Или нам надо было за день перешарить всю провинцию? А как бы мы отличили то, что «должно быть» от того, что «не должно быть», да еще при том, что в деталях всегда есть разница? Они там все с ума посходили! Не только эти мифические «двое»!

— Может, ключевое слово — «мифические»? — спросил я. — Или, возможно, те двое как раз куда нормальней других, кто знает. — Отец бросил на меня странноватый взгляд. — И все равно не имею представления, что с ними делать, если мы их найдем. Все равно, что входить в контакт с инопланетянами.

— Да мы и сами не особенно лучше, — пробормотал Готье.

— А кто сказал, что нам надо вступать с ними в контакт? Скорее всего, от нас ждут, чтобы мы их просто убили, — мягко сказал отец.

Я кинул на него потрясенный

взгляд и отвернулся. И не только я. Хотя и впрямь — что еще с ними делать?

Отец чуть насмешливо пожал плечами.

— Учитывая то, что мы знаем, а вернее, чего не знаем и знать не можем, от нас, судя по всему, ждут именно этого. Да и к чему бы еще нам теперь обращаться с оружием лучше, чем прежде? Не для того же, чтобы помочь тем, кого мы найдем, строить новое светлое будущее?

Готье хрюкнул и чуть не стукнулся носом в стол.

— Ужас, — воскликнул он. — Ужас, но смешно!..

— Но что, все-таки, могло произойти десятого, да еще у нас дома?! — вопросила Диана, с несчастным видом поглядывая на дверь. — Что-то действительно могло произойти там? Дома?

— Или в ближайших окрестностях, которые мы могли посетить, — спокойно добавил отец.

Диана моргнула.

— Я помню, с кем мы встречались. Неужели кто-то из них?..

— Десятого я видел только одного человека, которого мне хотелось убить на месте, — тут же вставил я. — Если они хотели подстроить именно это, то были очень к этому близки. Но этого не случилось!

Готье заломил бровь.

— Логично. Почти. Только Дизак похож на ученого, пусть даже на сумасшедшего ученого, как наша Изабелла — на алжирского пирата.

Изабелла нахмурилась, посмотрев на брата.

— То есть, если перевернуть это утверждение, я похожа на сумасшедшего ученого?

— Я этого не говорил! — вывернулся Готье. — Дизак — гад, но явно не алжирский пират, а честная сухопутная крыса.

— Ну, не все, перемещаясь во времени, обязаны походить на самих себя, — заметил отец.

— Но что касается увлечений… — вставила Диана.

Отец мягко покачал головой.

— Возможно, это условие было соблюдено в нашем отношении только для того, чтобы мы могли как-то адаптироваться в подобной ситуации.

— А может, нам только внушили, что у нас были подобные же увлечения, — прибавил Рауль.

— И все-таки, — сказал Огюст, — тогда выходит, что нам надо более всех подозревать либо того, кто убил Моревеля, либо тех, кто нам встречался в первый же день. Из Дизака ученый и вправду никакой, а вот… — Сейчас я сломаю этот стол… Прямо об твою голову, Огюст!.. — Поль, — осторожно позвал Огюст. — Если все было подстроено и рассчитано, может, она только чудом не разбилась?

Разумеется… способность иногда предвидеть будущее не могла сейчас казаться чем-то иным. В самом ли деле у нее не было теперь никаких предчувствий? Или это были не предчувствия, а знания, которыми она пока не хотела делиться? Разве кто-то из нас может по-настоящему верить в мистику?

Огюст не пострадал. Он приблизился к опасной точке с безопасной стороны. Я только закрыл глаза и положил голову на руки, опершись локтями о стол.

Ну вот и все… Если это и впрямь могло быть рассчитано и подстроено, то какая разница, была ли кровь на манжетах?..