Короткая память
Шрифт:
Она молчала, и Гуров добавил:
— Скажите же нам, Попова, не стесняйтесь.
Она молчала, только крепче прижала к груди ребенка.
— Я думаю, Попова, — сказал Гуров, — если б тогда, заранее, знали, какая вас сторожит опасность, ни за что б не пошли к знахарю. Правильно я говорю? Сегодня вы все прекрасно понимаете.
Попова подняла на него красные, заплаканные глаза. Закричала:
— Пошла бы все равно! Бегом побежала. — Лицо ее сморщилось. — Если б не Николай
Тогда, полтора года назад, показывая мне историю ее болезни, прокурор Гуров сказал:
— Ну хорошо, предположим, врачи ошиблись, поставили Поповой неправильный диагноз. Ну а если вслед за Поповой другой, совершенно аналогичный случай? Врачи опять приговаривают к смерти, а шарлатан Рукавицын поднимает на ноги. Что тогда? Простое совпадение? — Он требовательно смотрел на меня.
— Какой другой случай? — спросил я.
Гуров взял со стола новую тетрадку и протянул мне.
— Нате, убедитесь.
Я прочел на обложке: «Баранов Олег Федорович».
Свидетель Олег Федорович Баранов стоял перед судом навытяжку, говорил охотно и подробно, был преисполнен единственным желанием — помочь правосудию.
В онкологический диспансер он поступил с диагнозом: ангиофиброма правой лопаточной области. Месяц находился на исследовании. В результате установили: злокачественная меланома.
Медицинские термины Баранов выговаривал старательно и даже, странно сказать, со вкусом.
— В больнице мне сделали биопсию, — доложил он, — меланома подтвердилась, никаких сомнений.
Рукавицын удовлетворенно кивнул.
После некоторой паузы судья спросила:
— А дальше что?
— Назначили лечение. Глубокую рентгенотерапию.
Она молча слушала его.
— Наступило резкое ухудшение здоровья, — бодро доложил Баранов, — курс прервали.
— То есть? — спросила судья.
— Выписали и дали на руки справочку. — Баранов достал из кармана бумажку и громко прочел: — «Меланома спины с метастазами в шейные, надключичные и правый подмышечный лимфатический узлы». Вот.
— Баранов!
— Слушаю!
У судьи сделались большие глаза.
— Откуда у вас этот документ?
— Я же говорю — выдали...
— На руки? — она не поверила.
— Так точно.
— Вам лично?
— Нет, жене.
— А она вам показала?
— Так точно. Советовалась, что предпринять.
Судья покачала головой: ну и ну!
А
— И что же вы решили с женой?
— Пригласить вот их... — Баранов смущенно показал на скамью подсудимых.
— Кто вам назвал Рукавицына?
Вопрос прозвучал спокойно, почти бесстрастно.
Баранов удивился:
— А зачем их называть? Их и так все знают...
— Кто — все?
— Все... Весь город.
Пауза.
— И стали, значит, колоться паучьей настойкой? — спросила судья.
— Так точно. Принял курс, сорок инъекций. Самочувствие очень улучшилось.
— Тем не менее попали опять в диспансер?
— Так точно, увеличилась опухоль на спине.
— Я не понимаю, свидетель, — сказала судья. — Самочувствие, говорите, улучшилось, а болезнь прогрессировала?
Баранов виновато пожал плечами. Его явно огорчало, что он не может дать судье исчерпывающего объяснения.
— Я не знаю, — сказал он. — Оживел, поправился... Вернулся аппетит. А врачи находят: растет опухоль... Я не знаю...
— Ну хорошо, оставим... И что же дальше?
— В больнице провели повторный курс рентгенотерапии.
— Помогло?
— Состояние в общем стало хорошее. Только на спине образовалась глубокая язва. И узлы под мышками увеличились.
— Поэтому опять позвали Рукавицына?
— Так точно. Нашли опять Николая Афанасьевича... Я принял тогда двадцать инъекций? — спросил он подсудимого.
— Двадцать пять, — строго поправил Рукавицын.
— Так точно, двадцать пять... И вот — здоров, — Баранов виновато развел руками. — Несколько лет уже не нуждаюсь в лечении...
— Вы кем работаете? — спросила свидетеля одна из заседательниц.
— Я военрук в школе, — охотно доложил Баранов. — Озорников, как говорится, учу...
Судья не сразу оторвала от него свой взгляд. Посмотрела на прокурора.
Гуров кивнул.
— Баранов, — сказал он, — только правду! Просил вас Рукавицын давать показания в его пользу?
Огромный Баранов неуверенно переступил с ноги на ногу.
— Почему в его пользу? — возразил он. — Я все как есть... совершенно честно... Только истину...
Ко мне прокурор Гуров по-прежнему сидел затылком, но я хорошо себе представил его тяжелый, в упор, взгляд.
Рукавицын возмущенно заерзал на своей скамье.
— Значит, никакого специального разговора с Рукавицыным у вас не было? — спросил прокурор.
Очевидно, сильнее всего Баранова поразило это непонятное слово «специальный разговор».