Короткое правление Пипина IV
Шрифт:
— Вы не понимаете. Мой отец — и титул герцога Пенталумского! Это же…
— Мне кажется, я очень хорошо его понимаю, — сказал король.
Осенние дни становились все короче, а у короля просили, а иногда даже требовали от него все больше и больше частных аудиенций. Обычно он сидел за письменным столом в комнате, отделанной когда-то для другого короля, и слушал двоих-троих представителей какой-нибудь партии или фракции. Каждая партия и фракция была уверена, что король именно на их стороне, и ни на чьей другой. Представители никогда
Богоборцы и христиане приводили неоспоримые взаимоисключающие аргументы в споре друг с другом.
А король слушал и молчал. И с каждым приходом очередной делегации его настроение ухудшалось.
Он часто вспоминал свою террасу и телескоп на авеню де Мариньи. Темное безмолвное небо и далекие манящие туманности.
Внешне он оставался спокойным и дружелюбным. Слушая, время от времени кивал. Делегаты принимали это за знак согласия — король же кивал потому, что узнавал новое о власти и людях.
Он смирился с одиночеством и продолжал искать выход, способ выжить. Но не находил.
На смену делегациям приходили послы. Сидя в разубранном королевском кабинете, Пипин вежливо выслушивал изящные, обтекаемые фразы послов, стремившихся использовать сложности Франции в интересах своих стран. Пипин кивал, а в душе его росло черное, безысходное отчаяние.
Пятнадцатого ноября партии, чьи представители были избраны в Конституционное собрание, подали королю петицию с требованием назначить собрание на пятое декабря. Король милостиво согласился.
Вечерами Пипин принялся делать записи в маленьких линованных блокнотах, где раньше документировал свои наблюдения за небом.
Мадам Мари тревожилась.
— Он такой беспокойный, — жаловалась она сестре Гиацинте, — такой замкнутый! Раньше этого не было. Вчера он спросил меня, нравится ли мне быть королевой!
— И что ты сказала? — спросила монахиня.
— Правду: что я об этом не думала. Нравится не нравится — приходится делать свою работу.
— Тогда вспомни прежние времена. Нравилось тебе не быть королевой?
— Было легче, — ответила королева. — Хотя ненамного. Чистота и порядок есть чистота и порядок, и муж есть муж — король он или астроном. Но мне кажется, месье Пипину сейчас очень скверно.
Хотя днем еще пригревало солнце, по утрам холод пробирал до костей. С каштанов осыпались листья, и на улицах шуршали дворницкие метлы.
Король вернулся к своей первой маске — к самому себе. В вельветовой куртке и сандалетах он разъезжал по стране на мотороллере. Пару раз упав, он обзавелся мотоциклетным
Как-то раз он приехал в маленький городок Гамбе, знаменитый прекрасным, хотя и полуразрушенным замком де Невиллей. Пипин устроился перекусить рядом с заросшим парковым рвом и, жуя бутерброды, наблюдал за стариком, который шарил в тине длинным багром.
Наконец старик нащупал что-то тяжелое и твердое и вытащил на берег. Это оказался позеленевший бюст Пана, с гирляндами на шее, с торчащими надо лбом рожками. Когда старик попытался взгромоздить бюст на пьедестал возле рва, король подошел и стал ему помогать. Вдвоем они водрузили тяжелый бюст на пьедестал, отошли немного, чтобы издали полюбоваться результатом своих трудов, вытирая перепачканные скользкой тиной пальцы о штаны.
— Пускай он смотрит на восток, — сказал старик.
Вдвоем они повернули бюст. Пипин носовым платком протирал покрытое слоем тины лицо бога, пока не стали различимы чувственные, полные губы и похотливые, лукавые глазки.
— Как он попал в ров? — спросил король.
— Столкнул кто-то. Это постоянно случается, иногда по три раза в год.
— Но почему?
Старик развел руками:
— Не знаю. Просто есть люди, которым нравится сталкивать статуи в ров. Тяжелая, между прочим, работа. Но им нравится, они приходят и сталкивают. Видите, вон еще пьедесталы? Там должны стоять мраморная ваза, мальчик с раковиной и Леда. Всё сейчас в канаве.
— Интересно, что движет этими людьми? Злость?
— Бог их знает. Приходят ночью и сталкивают.
— И вы всегда вытаскиваете?
— В этом году припозднился. Столько работы было, а тут еще этот чертов ревматизм.
— А почему бы вам не привинтить статуи к пьедесталам?
— Потому что тогда они спихнут и пьедесталы, — терпеливо объяснил старик. — И я не смогу их вытащить из канавы.
— Вы хозяин замка? — спросил король.
— Да нет, — ответил старик. — Я живу тут по соседству.
— Тогда почему вы их вытаскиваете?
— Да не знаю. — Старик посмотрел на него озадаченно. — Должен же кто-то вытаскивать статуи из канавы. Вот я и вытаскиваю.
Король посмотрел на покрытого зеленой слизью Пана.
— Для всякого дела должен найтись человек, — развел руками старик. — Думаю, только так дела и делаются.
— И хорошие, и плохие? — спросил король.
— Всякие, — сказал старик, пожимая плечами. — Люди — они и хорошее, и плохое творят. Дело житейское.
Король частенько захаживал к сестре Гиацинте, иногда чтобы поговорить о делах, иногда просто посидеть в тишине. А сестра, более искушенная в жизни, чем Мари, знала, когда помогают слова, а когда — молчание.
Однажды сестра Гиацинта сказала ему:
— Интересно, что подумала бы наша настоятельница, если бы узнала. Я ведь выполняю все, кроме одной, обязанности королевской любовницы. А вам, сир, стоило бы ее повидать. Она чувствует себя брошенной. Она так мучилась, принимая решение стать вашей любовницей, и все впустую. Вы не только не пытались соблазнить ее, вы даже не соизволили с ней познакомиться.