Корпорация «Коррупция»
Шрифт:
ведь импровизированная пуля предназначалась именно ему. На лбу выступил холодный
пот, а спина покрылась испариной. В памяти всплыли картинки из далекого прошлого, из
солнечного, пропитанного кровью и потом Афганистана. Там он впервые увидел в руках
несмышленыша автомат. И тогда, и сейчас совсем недетские глаза ребенка глядели на
него с лютой холодной ненавистью,
Не выдержав, Штурмин отвел взгляд в сторону, спрыгивая на землю.
– Что будем делать, командир? – неохватная фигура капитана глыбой возвышалась
рядом, ожидая указаний, калашников в его руках казался безобидной игрушкой.
Глядя в широкое добродушное лицо подчиненного, Штурмин коротко бросил:
– Работать! – он вдруг понял, что капитан стоит посреди улицы именно так,
чтобы в случае неожиданной атаки успеть закрыть его широкой спиной. – Мне нужно
поговорить с имамом…
Имам местной мечети оказался пожилым невысоким чеченцем с изборожденным
мученическими морщинами лбом и ухоженной бородой с седыми прядями. Несмотря на
внешнюю худобу, звериная сила гибкого тела ощущалась даже на расстоянии,
скрашиваемая кротостью духовного сана. Выслушав до конца объяснения русского
офицера, ни разу не перебив его монолог, он тихо произнес:
– У нас нет тех, кого вы ищите.
– У меня другая информация, – не согласился Штурмин. – И я не могу уйти без
Агронома. – Его бойцы уже отцепили по периметру площадь и контролировали все
выходы. – Попросите, пожалуйста, никого не покидать территорию.
– В храме только верующие. Мирные прихожане, а не боевики, – стоял на своем
имам, не повышая голоса и не сводя взгляда с вооруженного гостя, который грозился
принести много бед в случае неповиновения. – Вы можете убедиться сами, пройдя со
мной… только без оружия.
– И, тем не менее, я бы попросил всех выходить через организованный нами коридор,
чтобы иметь возможность досмотреть подозрительных лиц.
– Хорошо, – безропотно согласился имам. – Идем?
Оба понимали, что сейчас Штурмин получил большой подарок, позволивший на
первом
отступить, но любое сопротивление со стороны прихожан вызовет конфликт, который
выльется в бойню, и в ней уж точно не будет победителя.
Капитан неодобрительно крутил пальцем у виска, наблюдая, как командир снимает
бронежилет, избавляется от пистолета и короткоствольного калашникова.
– А ведь я – ваш заложник, – сказал Штурмин, когда они плечом к плечу с имамом,
как нож сквозь масло, проходили через скопление черноволосых мужчин и более
агрессивно настроенных подростков – детей войны.
– Вы – наш гость, – улыбнулся имам, и в глазах его сверкнула мудрость веков. – Вы
должны видеть в нас не только врагов…
Без тяжести бронежилета, без упирающейся в бок кобуры, без плотно завязанных
вокруг щиколотки берцев, в одном только камуфляже Штурмин ощущал себя голым на
лобном месте, всходящим на эшафот под восторженные выкрики зрителей. На него
смотрели, показывали пальцем, от него шарахались, как от чумного.
В горле пересохло, конечности одеревенели, пульс грохотал в голове, как дизель-
молот, забивающий сваи. Любое неосторожное движение, слово, жест или взгляд, и
мирные крестьяне растерзают его на части, видя в нем виновника всех бед, вершащихся
на чеченской земле.
– Не бойтесь, – имам едва коснулся его руки, чувствуя крайнее нервное напряжение. –
Вы можете удостовериться, что среди нас нет никаких бандитов.
Он обратился к верующим с призывом проявить смирение и терпение, не
подчиниться вооруженным людям, а пойти навстречу солдатам, получившим ложную
информацию, помочь им убедиться, что жители Турпал-Юрта не несут угрозы и не
жаждут войны. Не мусульманин враг русского, и не русский враг мусульманина. Враг
тот, кто нарушает законы, соблюдать которые предписано свыше. Враг тот, кто не
чтит Всевышнего, не почитает семью, несет миру хаос, разрушение, зло вместо добра.