Корпорация «Коррупция»

Серков Дмитрий

безопасности, подобно загнанной в угол крысе, искал последнее убежище. Потому

возвращение в лоно родительского дома казалось вполне предсказуемым…

– Мне нужно подкрепление, – настаивал Штурмин.

– В твоем распоряжении тридцать шесть подготовленных бойцов, а не институт

благородных девиц, – в ответ орала рация. – Выполняй приказ, майор! За провал

ответишь

головой! Привезешь Агронома – сверли дырку под Орден Мужества.

Сплюнув от досады, Штурмин вышел на улицу и взглянул на белый диск солнца,

точно ища поддержки у Всевышнего. Но безоблачное голубое почти мирное небо не

спешило давать советы.

– Собрать личный состав! Выдвигаемся в Турпал-Юрт!

То, что за провал операции придется отвечать, не подлежало сомнению. Только не

перед полковником Гайдуковым – завзятым штабистом, не нюхавшим грязи и вони войны –

а перед Богом. Так уже было в девяносто шестом, в преддверии подписания

Хасавюртовских соглашений, когда готовился штурм Грозного федеральными силами.

Тогда тоже обещали Орден Мужества за вылазку в город, полный боевиков, а получали

его в основном посмертно. Вот и из Турпал-Юрта вернуться живыми им уже не

придется: каждый мужчина на Кавказе, охваченном войной, имеет оружие и – что самое

главное! – умеет с ним обращаться, а любую агрессию встретит ответной агрессией. У

них нет танков и вертушек, но есть гордость и злость. Дадаева – каким бы

преступником он ни был в глазах окружающих – земляки никогда не сдадут русским.

Здесь в лоб идти нельзя, смекалку проявить надо.

Услышав о поставленной задаче, затянутый в камуфляж, с беретом под погоном,

высокий и крепкий капитан, весь состоящий из бугров могучих мышц, недоуменно тер

подбородок:

– Командир, это шутка?! Кроме пятницы дней на неделе больше нет? Когда

местные собираются на пятничную молитву, пытаться взять террористов прямо в

мечети? Да там каждый второй еще вчера – боевик или сочувствующий. Так мы только

людей против себя настроим, а нужного результата не добьемся. Может, лучше сразу

найдем

скалу повыше и сиганем с нее прямо на БТРе? Зачем мучить и себя, и пацанов?

Ответа у Штурмина не было. Конечно, он прекрасно знал, что каждую пятницу

мужчины съезжаются в родное село со всей республики, чтобы помолиться бок о бок со

стариками, и народу на площади соберется – не протолкнуться. Людская река будет

течь до самого вечера. Все равно, что в рождество вломиться в христианский храм.

Как поступить? Выманить Агронома на улицу? Устроить недалеко засаду и

терпеливо ждать? Должен же он рано или поздно выйти из укрытия.

– Это если он и впрямь в мечети. А если нет?! – капитана терзали те же сомнения.

– Я бы не стал доверять в очередной раз Гайдукову. Что он, не кидал нас ни разу?

– Кидал, – согласился Штурмин, презрительно сплюнув под ноги, и не углубляясь в

дальнейшее обсуждение, скомандовал, – по машинам!

Застучали солдатские берцы по раскалившейся на солнце броне, взревели во всю

мощь, изрыгая клубы дыма, трехсот сильные двигатели, и тяжелые БТРы, клюнув носом,

один за другим выехали на пыльную дорогу, ведущую в сторону гор, провожаемые

неоднозначными взглядами местных жителей. Кто-то про себя желал удачи, кто-то

слал в спину проклятия – все знали, что неожиданный отъезд может быть связан только

с постановкой боевой задачи. Откуда вернуться далеко не все…

Как въехали в Турпал-Юрт, шутки и разговоры на броне утихли как по команде,

точно отряд попал на недружественную территорию. Толпа собравшихся возле мечети

превышала все возможные представления Штурмина. Людское море бушевало в

благоверном религиозном порыве. Федералам, вооруженным до зубов в разгар молитвы,

здесь не были рады, и скрывать своего отношения не собирались.

Взъерошенный, с черными блюдцами внимательных глаз, мальчонка лет восьми,

одиноко сидевший на обочине, вытянул вперед руку, сложив пальцы пистолетом, и чуть

дернул, имитируя выстрел. Штурмин вздрогнул, точно почувствовав себя в седле прицела,