Корпорация «Коррупция»
Шрифт:
альма-матер, сделай милость, посмотри что и как… помоги разобраться… чтоб нам
вовремя среагировать и потом дров не наломать. Регион, сам понимаешь, стратегический.
Руку надо на пульсе держать…
Что здесь реагировать, когда убийство или покушение на убийство в высшем органе
краевой власти уже произошло? Реагировать на сигналы раньше надо было, теперь же –
тщательно разбираться, а затем выводы верные сделать. Не рубить с плеча, как зачастую
принято
морщась залезать в корзину с грязным бельем, не вороша его сильно, перебрать и лишнее
сложить в сторонке, от чужих глаз подальше. То, что белья этого будет в избытке,
сомневаться не приходилось. Любая чрезвычайная ситуация, связанная с государевыми
людьми высокого ранга, рождает столько историй и сплетен, выявляет такое количество
нарушений и злоупотреблений, что обывателю становится страшно. Общество взрывается
от негодования. Конечно, наши люди уже не те, что в девяностые, активности значительно
поубавилось, но власть по-прежнему не любит, когда ее исподнее выставляется напоказ.
Здесь действовать надо с чрезвычайной деликатностью и осторожностью, чтоб концы с
концами свести, и кого не надо дерьмом при разборе не забрызгать.
Осторожность и еще раз осторожность! Здесь юг, и менталитет южан стоит
учитывать. Интересы различных кланов переплетаются в такую плотную паутину, что,
неаккуратно зацепив одну ниточку, можно разбередить целый муравейник. Политика,
бизнес, кровные узы связаны в тугой клубок, способный уничтожить любого. Тем более
человека, позволившего сунуть нос куда не следует. У любого найдется скелет в
шкафу, а кланы не любят раскрывать секреты посторонним.
Но хочешь-не-хочешь, а указание начальства надобно исполнять.
Упругой походкой немолодого, но энергичного человека Василий Петрович Леднев
поднялся от Приморской набережной, где неспешно прогуливался, придаваясь
воспоминаниям, по улице Герцена мимо старого южноморского краеведческого музея,
расположенного в бывшей усадьбе князей Нигальских, до пересечения с Трубной. Возле
трамвайного депо пересек площадь Ипатьева, названную так в честь видного местного
революционера, расстрелянного в тридцатые, а затем реабилитированного, вышел на
Вечерний бульвар, по которому к морю стройными рядами тянулись отдыхающие, в
основной своей массе расположившиеся в частном секторе. Свернул возле купеческих
торговых рядов на улицу Свердлова, по ней пересек небольшую, но бурную речку
Туношну, берущую свое начало высоко на заснеженных вершинах. Затем, сразу после
моста,
через него уже быстро дошагал до памятника вождю мирового пролетариата, за спиной
которого и расположилось здание администрации.
Владимир Ильич, как и в далекие советские годы, по-прежнему строго взирал на
происходящее из-под угловатых бровей, стоя в распахнутом пальто на высоком гранитном
постаменте. Лицо вождя было хмуро, взгляд сосредоточен: вряд ли ему сейчас нравилось
происходящее в стране вообще и в Южноморске в частности.
Площадь перед зданием краевой администрации была оцеплена сотрудниками
полиции, по периметру в окружении толпы вездесущих зевак стояли патрульные
автомобили, ближе к центральному входу припарковались черные волги без специальной
цветографической раскраски, по государственным номерам которых Василий Петрович
без труда определил их принадлежность к местному главку МВД, СК, УФСБ и
прокуратуре. Сотрудники в форме и «по гражданке» сновали туда-сюда, развернув бурную
деятельность. Микроавтобусы с журналистами и телекамерами скромно стояли поодаль,
решительно оттесненные в сторону. Операторам телеканалов безапелляционно запретили
снимать и те понуро курили в сторонке, не решаясь лезть на рожон в споре с силовиками.
Что ж, вся королевская рать в сборе! Работа кипит.
Привычно нырнув под эластичную ленту, преграждавшую вход на площадь простым
смертным, Василий Петрович шагнул на закрытую территорию, отданную во власть
правоохранительным органам, подлетевшему к нему постовому сунул под нос «корочку» и
не дожидаясь, когда тот сообразит, что помощнику депутата, в общем-то, здесь делать
нечего, уверенно прошествовал мимо «эфэсбэшников», что-то обсуждавших по
мобильному телефону, и легко взбежал по широкой лестнице к стеклянным дверям. Войдя
в фойе, почувствовал легкое возбуждение, участившееся сердцебиение. Он точно видел
себя со стороны, себя, вернувшегося на несколько лет назад, гончую, идущую на охоту.
Дыхание участилось, и от избытка воздуха даже немного закружилась голова.
– Где?
Сержант, стоявший возле разблокированного турникета, – сотрудники неустанно
сновали из здания и обратно – окинул взглядом представительного подтянутого мужчину с
седой уставной стрижкой, безошибочно определив в нем руководителя высшего звена,