Корпорация М.И.Ф. – связующее звено

Асприн Роберт Линн

Но, к сожалению, вместо прельщения босса своим телом, которое у нее, как я уже сказал, роскошное, она теперь пытается вызвать его восхищение своими деловыми качествами. Этого не слишком трудно добиться, так как Банни работает классно, но, подобно всем куколкам, озабочена сохранностью своей внешности и потому считает себя ограниченной во времени и уж слишком старается, чтобы босс ее поскорее заметил.

Это несчастное обстоятельство может сделаться настоящей головной болью для того, кто с ней работает. Она так боится за свой план, что своим судорожным рвением может довести до белого каления даже такого стойкого работника, как я. И все же она отличная куколка, и любой из нас в лепешку расшибется ради нее, и поэтому мы терпим все это.

– Да,

Банни, – говорю я.

– Что «да, Банни»?

– Да, Банни, я уверен, что правильно понял инструкции.

– Тогда повтори их мне.

– Зачем?

– Гвидо!

Когда Банни переходит на такой тон, остается разве что подыгрывать ей. Что ж, я обязан поддерживать напарника на задании, а кроме того, Банни и не потерпит никаких возражений – на этот случай у нее всегда в запасе довольно сильный аргумент. Мой кузен Нунцио открыл это однажды, еще до того, как его уведомили о ее родстве с Доном Брюсом, а ведь челюсть у него словно наковальня, о которую я как-то поранил свой кулак без всяких заметных последствий для братца… одним словом, я не испытываю желания испробовать на себе силу удара, которым она его приложила. И потому решил выполнить ее довольно оскорбительное требование.

– Босс хочет, чтобы мы выяснили, как именно товары этого предприятия разбредаются с его территории незамеченными, – говорю я. – Для этой цели я должен смешаться с рабочими, став одним из них, и посмотреть, нельзя ли определить, как им это удается.

– И… – говорит она, сверля меня взглядом.

– …и ты тоже этим займешься, только среди конторских. В конце недели мы снова с тобой встретимся, сравним наблюдения и посмотрим, не пошли ли мы по ложному следу.

– И… – снова вступает она, заметно волнуясь.

Тут уж и я немного занервничал. Она ожидала от меня дальнейших инструкций, но они иссякли.

– …и… м-м-м… – заикаюсь я, пытаясь додуть, что проглядел.

– …и не подымать никакой бучи! – заканчивает она, сурово глядя на меня. – Правильно?

– Да. Разумеется, Банни.

– Тогда скажи это!

– И не подымать никакой бучи.

Ну, меня, конечно, задело, что Банни сочла необходимым привлечь мое внимание именно к этому пункту, так как, по-моему, подымать бучу вообще не в моей натуре – ни при каких обстоятельствах. И я, и Нунцио всегда по возможности избегаем всяких споров с рукоприкладством, а уж если нам их все же навязывают – стараемся побыстрее пресечь возникший конфликт. Однако я не стал привлекать внимания Банни к своим оскорбленным чувствам, так как знаю, что она молодчина и не станет намеренно ранить самолюбие такой деликатной личности, как я. Просто она, как я уже говорил, беспокоится об успешном выполнении предстоящей работы, и мои обиды и амбиции ее просто зря огорчат. Многие мои коллеги проявляют схожие признаки нервозности, готовясь к большому делу. Я знал, например, одного парня, который имел обыкновение перед походом на дело тыкать острым ножом в тела своих дружков-налетчиков. Вполне можно понять и простить кое-какие личные слабости, когда дело пахнет жареным. Это один из секретов успеха, усваиваемых нами, исполнителями, довольно рано. Как бы там ни было, я вынужден признать, что почувствовал немалое облегчение, когда пришло время браться за дело и, стало быть, избавиться от общества Банни.

Как работяга я, естественно, явился в цех намного раньше, чем Банни в свою контору. Почему это естественно, я не знаю, это из разряда несправедливостей, которыми так полна жизнь… почему, например, ваша очередь всегда бывает самой длинной.

Готовясь к предстоящим маневрам, я забросил свой обычный щегольской наряд и оделся под работяг, с которыми мне требовалось смешаться. Только эта часть задания и причинила мне какие-то неудобства. Видите ли, чем больше рабочий преуспевает, тем больше он внешне напоминает обитателя притона или оборванца, слегка или как следует побарахтавшегося в грязи, что прямо противоречит всему усвоенному мной в бизнес-колледже.

Для тех из

вас, кому это последнее интересное сообщение кажется удивительным, спешу заметить, что я и в самом деле посещал высшие учебные заведения, ибо только этим объясняется наличие у меня диплома магистра. Если же вы относитесь к тем, кто гадает, почему это человек с такими документами выбрал работу моего профиля, то считайте, что по двум причинам: во-первых, я человек общительный и предпочитаю работать с людьми, а во-вторых, мою чувствительную натуру отталкивает безжалостность, непременно сопровождающая успешную деятельность в верхнем слое управленцев. Мне попросту не хочется портить людям жизнь сокращением производства, закрытием заводов и тому подобным. Лучше уж сломать иной раз ногу-другую или немного перекроить чью-то физиономию, чем вместе с управленцами участвовать в нанесении долгосрочного вреда рабочим, и все это ради процветания компаний. И поэтому я, воспользовавшись ситуацией, предпочел совершенствоваться не в подготовке приказов, а в их исполнении. Это более чистый способ зарабатывать на жизнь.

Так или иначе, я явился на работу чуть свет и походил по фабрике, определяя что и где, прежде чем приступить к исполнению своих служебных обязанностей. Должен сказать, предприятие это произвело на меня редкостное впечатление. Раньше со мной никогда такого не бывало. Фабрика напоминала отлично сделанную волшебную мастерскую Деда Мороза.

Еще в начальной школе, бывало, я запоем читал комиксы. Особенно меня захватывала помещаемая там реклама рентгеновских очков, чихающих подушек и тому подобного, чего я, к несчастью, не мог себе позволить, так как был обыкновенным учащимся и имел меньше денег, чем средний восьмилетний мальчишка. Однако теперь, проходя по фабрике, я вдруг сообразил, что желание потакать своим слабостям в общем-то не миновало и меня.

Фабрика оказалась громадной, под чем я подразумеваю действительно большое помещение, набитое от стенки до стенки, от пола до потолка лентами конвейеров, чанами и стеллажами с материалами и ящиками, маркированными на языках, о которых я понятия не имею, а также неимоверным количеством шатавшихся повсюду работяг, что проверяли показания приборов, толкали тележки и занимались всякой другой деятельностью, какой положено заниматься, когда двери открыты и начальство имеет возможность, заходя за кофеваркой или еще за чем, посмотреть, что они делают. Еще большее впечатление производили выпускаемые товары. Я, как поклонник дешевых незамысловатых фокусов, с одного взгляда понял, что попал куда надо. По моим предположениям, пусть даже ничем не подкрепленным, производство это являло собой крупного заказчика уже упомянутых мною реклам, а также поставщика товаров для большинства мелких торговцев Базара, сплавляющих их туристам.

Тут я сразу догадался, в чем проблема. Поскольку большинство производимых на фабрике товаров были маленькие и портативные, то кто мог устоять перед искушением запихнуть несколько образчиков к себе в карман? Такой шанс введет в искушение даже святого, а я серьезно сомневался в святости фабричных рабочих.

Я стоял и думал, как бы облегчить себе выполнение задания. В моем разумении достаточно было просто прикинуть, как бы я сам слямзил несколько облюбованных предметов, а потом только последить, кто провернет это на самом деле. Я допускал, что мне придется самому испытать действенность своей системы, а значит, похвастаться потом парочкой сувениров перед Нунцио.

Сначала мне требовалось сосредоточиться на создании собственного имиджа хорошего рабочего, дабы никто не заподозрил, будто меня интересует что-то иное, кроме законного жалованья.

На первых порах мне поручили довольно легкую для человека с моим умением и сноровкой работу. Мне полагалось всего-навсего брызнуть щепотью эльфопыли на каждый сходящий с конвейера магический летающий поднос. Главная трудность состояла в том, чтобы брызгать как можно меньше, так как эльфопыль дорога даже по оптовым расценкам, и пусть клиент получит только то, за что заплатил.