Корпус 38
Шрифт:
Не пришлось бы жить у них на иждивении, не требовалось бы ни помощи, ни ухода. И если так пойдет, старик сам сядет ему на шею.
Сейчас он сильный. И не нужны ему больше эти чертовы таблетки, которые якобы ему помогают. Ему нужно иногда подержать голову под холодной водой, вот и все. Таблетки его отупляют и мешают быть самим собой. Гнет — такой гнет, какого с детства не бывало. Словно цепь, его словно держат на поводке. И он покорно глотает их три раза в день. Даже доктору Ломан, кажется, не понравилось, что ему лучше. Она ведь не обрадовалась.
Данте принял решение. Он хочет перечеркнуть свое
Он берет все свои коробки с лекарствами, открывает их и большим пальцем выковыривает таблетки из алюминиевой упаковки. Закончив свой труд, он сваливает все капсулы и таблетки в стакан, перешагивает через пружинный матрас, лежащий прямо на полу и подпирающий ночью дверь на случай неприятных сюрпризов. Потом выходит и идет в глубину коридора, где высыпает содержимое стакана в сортир перед тем, как впервые за долгие годы совершить поступок свободного человека, дебют нового Данте: спустить воду.
Глава 8
Вторник, 1 июля 2003 года. Всего несколько дней — и школьный звонок прозвенит для них в последний раз. Со скейтами под мышкой Ансельм Бланкерт и Дональд Дескурс идут вверх по авеню Президента Вильсона, огибают площадь перед Музеем современного искусства. Через Пляс д'Иена, оставляя справа музей Гиме, [10] они сворачивают к садам Трокадеро, как раз перед синематекой. На спуске снова встают на доски. Руки в карманах, сигарета во рту, два силуэта быстро скользят по улице, колесики дребезжат по асфальту. Слева светится в сумерках Эйфелева башня. Впереди темная масса садов, где лишь несколько фонарей с трудом справляются со своей задачей.
10
Музей Гиме — Музей искусств стран Востока.
— Эй, — окликает Дональд приятеля, который едет впереди. — Ты уверен, что хочешь туда ехать? Там полно педиков — клиентов заманивают.
— Педики с другой стороны. Поедем туда, где куча народу у фонтанов и полно туристов — ну сам понимаешь.
Дональд ухмыляется и следует за приятелем в сад. Миновав киоск и детскую площадку, он видит, что Ансельм слез с доски и стоит у изгороди.
— Что ты там копаешься?
— Не видишь, что ли? Отливаю. Эй, ты только посмотри, — говорит он, указывая по ту сторону решетки подбородком, поскольку обе руки заняты.
За оградой Дональд видит только лестничный пролет, спускающийся ко входу и кассам аквариума Трокадеро, уже двадцать с лишним лет как заброшенного — бросается в глаза вывеска из металлических букв, черных и высоких, с начертанием, характерным для тридцатых годов.
— Что ты там разглядел?
— Занимайся своим делом!
Ансельм уже перелез через ограду и спускается по ступеням. Дональд оглядывается направо и налево — не идет ли кто? По сторонам фонари едва рассеивают мглу; тут словно в какой-нибудь сельской глубинке. Сухой шорох мяча о землю привлекает его внимание. Силуэт Ансельма, ладонь прыгает вверх-вниз — точно баскетболист, наделенный ночным зрением.
— Эй! Ты что там делаешь? — кричит Дональд. — Ты меня слышишь?
— По-моему, решетку уже взломали. Можно забраться. Прячь доски за кустами. Пойдем
Окончательно наступает ночь, и Дональд слышит приятеля, но почти не различает его в темноте.
— Ничего не видно, — говорит он, догоняя Ансельма.
— У тебя есть? — откликается тот, показывая зажигалку.
— А туристы?
— Подождут, — говорит Ансельм, пролезая сквозь решетку.
Под ногами битое стекло и строительный мусор, и им кажется, что они страшно шумят.
— Но если решетка взломана, там, наверное, кто-то живет.
— Заткнись.
Ансельм щелкает зажигалкой.
Пламя в вытянутой руке оживляет вырезанные в стенах украшения старых аквариумов. Они в коридоре шириной метра три, который сворачивает вглубь налево. По бокам огромные кубические резервуары со стеклянными стенками, большей частью разбитыми. Немногие выстоявшие покрыты звездообразными трещинами. Словно вытканная ударами на стекле паутина. Большой аквариум, построенный между Первой и Второй мировыми войнами, являет собою зрелище полного разора. В его подземной части когда-то обитали акулы, мероу, мурены, скаты, морские дьяволы и морские черепахи. Теперь этих молчаливых гостей сменила другая, более агрессивная фауна. Новые обитатели приспособили это место на свой манер, разбивая стеклянные стенки, разрисовывая их граффити, мочась на стены, блюя по углам и даже засыпая на кучах мусора. Здесь наверняка происходило нечто отвратительное. Между пьянчужками, отбросами общества, и жалкими женщинами. Дрожащее желтое пламя вызывает спящих фантомов из долгого сна. Дети с родителями, плененные рыбы, жители трущоб.
В те времена, когда в аквариуме жили рыбы, по ночам здесь тоже было очень тихо, но сейчас тишина какая-то искусственная. Молчание прежних обитателей угнетало меньше, чем нынешнее молчание руин.
Давящая тишина подорвала отважный дух Ансельма. Он собирается повернуть обратно, и тут сквозь один из немногих целых стеклянных резервуаров замечает свет. Сначала он принимает его за отражение языка пламени своей зажигалки. Он тушит ее и просит Дональда сделать то же самое. Чужое пламя по-прежнему освещает развалины.
Дональд слышит, как стучит сердце. Любопытство вновь побеждает Ансельма, и он двигается вперед. Без зажигалки, на ощупь, стараясь не наступать на мусор и поменьше шуметь, ведомый этим светом, как звездой волхвов.
Дональд замирает, готовый в любую секунду рвануть к выходу. Тут он видит, как тень Ансельма качнулась на стене.
— Ансельм?
Он пугается собственного голоса. Идет к Ансельму. Кладя руку приятелю на плечо, Дональд видит то, что превосходит самые страшные его кошмары.
Сначала зрелище, освещенное большой свечой, кажется ему бесформенным. Потом все проясняется. И он спрашивает себя, долго ли ноги смогут нести его прочь.
Он мчится как безумный, спотыкаясь в лабиринтах аквариума, в отчаянии разыскивая выход. Его приятель окаменел на месте, точно встретил взгляд Медузы.
Двадцать человек толпятся в аквариуме под светом прожекторов. Кабели электрического питания сбегают вниз по лестницам. Несмотря на многолюдность, здесь царит молчание — его прерывают только щелчки аппаратуры, шаги и редкие, краткие и негромкие реплики.