Корпус 38
Шрифт:
Утешительный юмор полицейского и колдовская атмосфера его кабинета привели Сюзанну в чувство. Отправляясь в префектуру, она видела свое будущее черным как чернила. Как она ни отрицала, ее пугало грядущее публичное объявление о том, кто виновен в смерти Памелы. После встречи со Стейнером Сюзанна воспрянула духом.
Теперь будущее прояснилось. Действительно, ей трудно признать, что она позволила Данте собой манипулировать. Ее гордость говорит ей, что это невозможно. Этот бедный псих как напуганная птица, говорит она себе, когда сострадание ее покидает,
Она вынуждена признать очевидное: прилив оптимизма сопровождается неотступными мыслями о комиссаре. В первый раз после замужества она позволяет себе так отвлечься, думая о другом, которого видела меньше часа. Как будто их встреча принесла облегчение, которое помогало вынести весь этот ужас — труп Памелы, догадки. Мысли — быть может, невинные, но настойчивые — особенно упорствуют во время семейных трапез, в кухне, когда она сидит с Жильбером и девочками. Муж рассказывает ей про операции или проекты инвестиций, про отпуск или покупки, а она поневоле видит Жозефа Стейнера — в ее глазах он остается незнакомцем, но ей кажется, что юмор его и трезвость ума полны чудесной легкости. Первым осязаемым признаком его влияния — она и не сообразила, как это произошло, — стала обувь от «Лубутэна» на красной подошве, сменившая кроссовки от Тодда и на несколько сантиметров удлинившая ее силуэт, что вызвало одобрительные взгляды на работе.
Поняв вдруг, на чем задержался ее взгляд, Сюзанна вдруг пугается. Она берет телефон и звонит домой. На другом конце линии дочь снимает трубку.
— Анжелика, дорогая, у вас с сестрой все в порядке?
— Ну да, а что? — отвечает та: мол, что за абсурдный вопрос?
— Просто хотела проверить. Самое главное, никому не открывайте дверь до моего или папиного возвращения.
— Что происходит?
— Ничего особенного, милая, извини меня.
— Ты уверена? — не без иронии уточняет дочь.
— Не беспокойся. Пока.
Едва положив трубку, она жалеет, что позвонила. Звонок непременно дойдет до ушей Жильбера и на ней же отразится. Взвизг телефона отвлекает Сюзанну от расстроенных мыслей. Она берет трубку.
— Доктор Ломан? — произносит незнакомый мужской голос.
— Это я, — отвечает она сдержанно.
— Меня зовут Франсуа Мюллер. Я журналист. Я хотел бы задать вам пару вопросов об одном из ваших пациентов.
Она сердится на Одиль, которая не отфильтровала звонок, потом смотрит на часы и понимает, что пора идти.
— Боюсь, что не смогу вам ответить, — говорит она, чтобы выиграть время. — Вы наверняка знаете, что мы не разглашаем медицинскую тайну.
— Речь идет о некоем Эрване Данте-Легане, так называемом Данте. Я расследую дело в аквариуме Трокадеро — ну, вы понимаете, Памела… И мне сказали, что…
— Кто вам о нем рассказал?
— Доктор…
— Я больше не могу с вами разговаривать.
— Вы не правы. Я думаю, виновность этого человека
— На что вы намекаете? — глухо спрашивает она.
— Всего лишь излагаю факты. Я считаю, полезно было бы сопоставить то, что знаете вы и я.
— Послушайте, мсье…
— Мюллер.
— Мсье Мюллер, если у вас есть какая-то информация об этом деле, я вам советую пойти в полицию.
— А если я вам скажу, что сомневаюсь в его виновности?
Доктор Ломан колеблется. В трубке потрескивает. Молчание доктора придает ее собеседнику уверенности. Должно быть, он понял, что попал в точку.
— Я понимаю, мои слова для вас неожиданны. Вы меня даже не знаете. Но, если это поможет вас убедить, уверяю вас, что мой источник не имеет ничего общего с вашим окружением. — Наверное, ее молчание обнадеживает. Мужчина продолжает: — Я не имею никакого отношения к вашим знакомым, — говорит он, будто читая ее мысли. — Вот уже тридцать лет я работаю в рубрике происшествий. У полиции нет от меня тайн.
— Почему вы сомневаетесь в виновности Данте?
На сей раз мужчина медлит с ответом.
— По-моему, не клеится.
— Не клеится с чем?
— Это долгий разговор, доктор. Я годами занимался этим вопросом. Что, если мы встретимся и спокойно поговорим? Не люблю обсуждать такие темы по телефону.
Правда ли Мюллер что-то знает или просто блефует, чтобы выманить у нее информацию? Не поймешь. Секунду она взвешивает все «за» и «против», потом решается:
— До свидания, мсье. Я должна…
— Мы говорим о змее, доктор, о трубадуре змей, — говорит мужчина тоном ровным и напряженным, скрывающим раздражение.
Она застигнута врасплох.
— Трубадур? Вы хотите сказать, жонглер? Да, Данте умеет жонглировать. Вы хорошо осведомлены. Можете поздравить своего информатора. Наш разговор затянулся. До свидания.
Даже от умолкнувшей телефонной трубки у Сюзанны такое ощущение, будто этот человек сидит в ее кабинете. Надо было бросить трубку раньше.
Может, это утечка информации из ОТБ?
Несколько минут спустя телефон звонит снова. «Доктор Ломан», немного сердито произнесенное Стейнером, она узнает мгновенно. Но у нее нет времени задумываться об оттенках голоса.
— Все в порядке, его нашли, — безразлично говорит он. — Хотите его видеть?
— Где он? — произносит она упавшим голосом.
— В ПСПП1. [30]
— Нет, я хочу сказать, где его нашли?
— У некоей Нади Сенего, бульвар Орнано. Вскарабкался по фасаду, влез к ней в окно и привязал ее к кровати.
— Она умерла?
— Ей удалось освободиться.
— Когда это случилось?
— Вчера.
30
ПСПП1 (IPPP1 — Infirmerie psychiatrique de la prefecture de police) — психиатрическая санчасть префектуры полиции № 1.