Корпус Вотана (Недомаг-мажор)

Северин Алексей

— Круто!

— Пожалуй. Что вы знаете о крови саламандр, кадет Архипов?

— Ничего, товарищ капитан.

— Не удивительно. В медицине она почти не используется из-за огромной токсичности для человека и сложности с расчетом безопасной дозы. Между тем она способна “вскипятить” кровь, уничтожив любые яды и вирусы в ней, при этом не дав ей свернуться. Если легенда не лжет, то потомку огненных великанов кровь саламандры не навредит.

— А если лжет? Ярослав умрет?

— Да. Но мгновенно и не страдая, если вас это утешит. А я, наконец, получу долгожданное повышение по службе. Что вы так смотрите, кадет? Удивлены? Вам сколько

лет? Четырнадцать? Ну так пора оставить сказки о добрых и злых волшебниках в детстве. Смерть Ярослава выгодна очень многим. То, что он не умер сегодня — просто счастливая случайность. Но везение рано или поздно заканчивается. Единственный шанс вашего друга выжить — это сделать так, чтобы количество тех, кому его смерть не выгодна, превышало тех, кто ее приближает.

— Это жестоко!

— Это политика, кадет. Безжалостная и беспощадная. И плохо представляю, как сможет Ярослав выжить без поддержки влиятельных сил. Которые надо еще убедить в своей ценности.

— А если Ярослав выживет после этого укола, это сделает его ценным для этих самых сил?

— По крайней мере, интерес вызовет точно. А это сильно повысит шансы на выживание.

— Тогда колите.

Леманн ушел в “кабинет”, а Архипов воровато оглянулся и достал из-за пазухи тщательно оберегаемый секрет — маленького плюшевого медвежонка, единственную личную игрушку, купленную родителями на ярмарке. Прятал он ее не хуже, чем кадет Сергеев свои шерстяные носки. Узнай о медвежонке однокашники — будут до конца учебы изводить глупыми шутками. Архипов осторожно, чтобы не потревожить Ярослава, приподнял край подушки и положил туда “амулет”.

Леманн открыл сейф и вынул базальтовую шкатулку. На дне ее, на подушке из красного бархата покоилась ампула наполненная, казалось, живым огнем.

Леманн добавил одну каплю в физраствор и наполнил шприц. Схватив руку Ярослава, он брызнул на сгиб локтя дезинфицирующим раствором, и вогнал иглу в вену.

Кожа Ярослава словно засветилась изнутри, стали видны даже мельчайшие капилляры, по которым пробегала кровь саламандры. Мальчик затрясся мелкой дрожью и обмяк, потеряв сознание.

— Жив. — Сказал Леманн, через полминуты проверив пульс. — Похоже, легенды не врали. Но в каком состоянии нужно находиться, чтобы вступить в интимную близость с огненным великаном? Если доживу до пенсии, обязательно напишу работу на эту тему.

Ярослав застонал и открыл глаза.

— Больно… — Пожаловался он шепотом.

— Не помогло. — Огорчился Архипов.

— А вы полагали, что ваш товарищ немедленно после укола начнет петь и плясать, кадет? Повторяю, забудьте детские сказки! Магия не чудо. Ее возможности имеют границы. Не забывайте, что Ярослава били и довольно сильно. Яд из организма выведен, но рецепторы некоторое время продолжают посылать искаженные болевые импульсы. Так что в любом случае придется спать на животе некоторое время. Кажется, впервые я не жалею, что попал в Корпус. Здесь материала на докторскую, как минимум. Я должен немедленно сообщить обо всем наставнику. Охраняйте вашего товарища, кадет. Мы обязаны сохранить его во имя науки.

Архипов достал из-под подушки игрушку, поцеловал в пуговичный нос и прошептал:

— Спасибо!

Глава 42

Сразу после занятий Руслан Бакуничев отправился в лазарет, как это предписывали правила отношений между мастером и сервом. В кармане лежала плитка, наверное, лучшего

в мире шоколада "Goldener Tropfen" с изюмом и орехами, который Бакуничев очень любил. Хотя позволить мог крайне редко. Даже его жалования, как старшего сержанта и заместителя командира взвода, плюс личных баллов не хватало, чтобы хотя бы раз в месяц позволить такую роскошь.

Шоколад предназначался для Ярослава. За то, что наказал дерзкого серва таким образом, Бакуничев не раскаивался. Через публичную порку утверждалась незыблемость традиций и восстанавливался авторитет не только его Бакуничева, но и старшекурсников вообще.

Но вот то, что наказание будет проводиться хлыстом третьего, а не второго класса — стало полной неожиданностью. Да еще три удара хлыстом четвертого класса в конце, которые едва не убили его серва. Это было излишне жестоко.

Извиняться Бакуничев не собирался, но расчитывал таким щедрым подарком выразить Ярославу поддержку и хоть немного утешить в том состоянии, которое тот должен был сейчас испытывать.

Не найдя на входе дневального, Бакуничев без напоминаний обработал руки, накинул халат и направился к койке Ярослава.

Дорогу ему преградил Архипов, похожий на маленького котенка, который собирается защитить друга от огромного волкодава.

— Ты, часом, ничего не попутал, первачок? — Слегка растерялся Бакуничев. — Я, вообще-то, к серву своему иду. Вот! — Бакуничев показал шоколад.

— На х… иди, понял? И шоколад этот в ж. у себе засунь!

Бакуничеву хватило одного удара, вполсилы, но профессионального, чтобы отправить Архипова в длинное путешествие вдоль прохода.

Архипов вскочил, встряхнулся и бросился на обидчика, пригнув голову, словно намереваясь протаранить.

— Ша! Угомонились все! Какого in quo scopo тут происходит? Совсем охренели — драки в лазарете устраивать?! — Разъяренный Николаев стоял с учебником латыни в одной руке и разрезанным посредине и щедро политым майонезом, батоном в другой. Потрясая импровизированным бутербродом, словно булавой.

— Товарищ дневальный, он… Он…

— Больной Архипов, я вижу, что “он”, а не “оно”. Почему не в постели? Я доложу товарищу капитану о вашем поведении. Что до вас, старший сержант Бакуничев, вы о…чешуели, на больных нападать?

— Я смотрю, ты, Николаев, хорошо утроился? Морда как у хлебореза. Подумай, что будет, когда твое “вечное” дневальство здесь закончится? Или, думаешь, Леманн тебя от всех проблем прикроет?

— Капитан медицинской службы Леманн с вашего позволения. — Начмед собственной персоной стоял в дверях лазарета. — Кадет Николаев, объяснитесь, какие у вас проблемы с кадетом Бакуничевым? Не венерического, я надеюсь?

— Товарищ капитан, кадет Бакуничев угрожал Нико… кадету Николаеву, что его заберут из лазарета за то, что он прекратил нашу драку! — Подскочил на койке Архипов.

— Кадет Архипов, даже если вы каким-то невероятным образом за полчаса моего отсутствия сделали операцию по смене пола и вышли замуж за кадета Николаева, то по правилам ваша фамилия в этом случае не “Николаев”, а “Николаева”. Впрочем, спасибо за информацию. Значит, драка, кадет Бакуничев?

— Он первый напал, товарищ капитан, я просто его оттолкнул.

— Насколько мне известно, кадет Архипов поступил в лазарет с диагнозом “токсическое отравление”, а не “неконтролируемое агрессивное поведение”. Что же послужило причиной “нападения” страшного первокурсника на кандидата в мастера спорта по боксу?