Корпус Вотана (Недомаг-мажор)
Шрифт:
— Борзый, как погляжу?
— Ничего, обломаем. Дневальный, позови первый взвод в ленинку через пять минут.
Ленинка или ленинская комната служила в казарме неким подобием гостиной в доме. Здесь собирались, чтобы почитать газеты и журналы (сплошь на военную тематику, но все же), сыграть в шашки, шахматы и даже Го. Для меломанов в углу сиротливо стояло расстроенное пианино. А еще в таких комнатах стояла довольно удобная мебель, которую оставили Вотаны, покидая семейное гнездо, расставленная, как бог на душу положит. Кресло-бержер эпохи рококо соседствовало с венскими стульями,
Глава 8
Получив подшитый китель и приобретя очередного недоброжелателя, Ярослав озадачился решением интимного вопроса, а именно, заменой трусов. Обращаться к Смирнову он не хотел, опасаясь насмешек, спрашивать у “товарищей” тем более. Между тем проблема требовала решения. Опозоришься в первый день и вспоминать этот эпизод тебе будут до конца жизни.
Следовало найти старшину. Поставравшись придать лицу одну из лучших масок невинности, которая ему удавалась, направился к тумбочке дневального.
— Разрешите обратиться, товарищ сержант? — Чуть дрожащим голосом спросил он.
— Я не сержант, а рядовой! — Притворно строго поправил его кадет.
— Надо же, я абсолютно уверен, что видел ваши сержантские нашивки.
— Значит скоро будут. Чего тебе, первачек?
— Мне бы старшину…
— Видишь последнюю дверь у оружейки справа? Это каптерка старшины. Звать Александр Иванович. Он сейчас футбол смотрит.
— Спасибо, товарищ будущий сержант! — Вежливо поблагодарил Ярослав и отправился в логово старшины.
Александра Ивановича Серегина знали и любили все. Офицеры за честность и исполнительность. Кадеты — за заботу и справедливость. Никто не знал, сколько лет служит Серегин. Казалось, он был в замке всегда. Невысокий, крепкий, он был похож на Санта-Клауса, разве что без бороды.
Из всех вещей в мире больше всего Александр Иванович ценил труд, считая единственными достойными мужчины видами досуга сон, чтение, рыбалку и редкий просмотр спортивных телепередач.
Сейчас он предавался последнему, наблюдая за поединком элизиумского “Волкодава” с “Дельфином” поселка-спутника Эльдория. Видя, как дельфины “топят” волков, всегда сдержанный Серегин нет-нет, да и отпускал пару крепких словечек в адрес любимой команды.
Дверь в каптерку была приоткрыта, Ярослав тихо постучал и, не дождавшись приглашения, вошел и присел на табурет у стены.
— Нет, ну ты погляди, что за мазила! — Кипятился старшина, когда нападающий “Волкодава” в очередной раз пробить мимо ворот. — Очки купи!
— Думаю, не поможет, товарищ старшина. — Осторожно встрял в монолог Ярослав.
— И то верно… — Вздохнул Серегин. — Новенький? Сурового взвод?
— Так точно, товарищ старшина. Оставь “товарища” для официальных обращений. С глазу на глаз можешь называть меня “дядя Саша”, как и другие. Ну а при сержантах и офицерах — будь добр официально. Я ведь еще твоих дядю и отца первокурсниками помню. Те еще проказники были. Но попадались редко. Любил их замок. Да…Футболом интересуешься?
—
— Добро. Что случилось?
— Резинка на трусах порвалась, дядя Саша.
— У Подопригоры форму получал?
— На складе.
— Ладно, поговорю с этим… жуком. А трусы новые сейчас выдам, с нормальной резинкой.
Старшина забрался на лесенку, и достал со стелажжа нужный предмет. В каптерке, да и во всей роте он мог найти искомое даже с закрытыми глазами.
— Иди в закуток, переоденься, а я пока чайник поставлю.
Когда Ярослав вернулся, стол был накрыт скатертью, в чашках разлит ароматный чай, а в маленьких хрустальных розетках разложено варенье.
— Ну садись, Слава, угощайся. Варенье из собственных яблок и клубники.
— Спасибо, дядя Саша.
Варенье было таким вкусным, что когда Ярослав опомнился, розетка оказалась пустой. Мальчик покраснел. Аристократу не пристало съедать угощение до капли.
— Не стесняйся. Отец твой тоже знатным сладкоежкой был. Да и тяжело в Корпусе со сластями. Так что запомни — сладкое в Корпусе, та же валюта. Лучше лишний раз конфету не съешь, а прибереги. Завсегда можно обменять на вещь или услугу. Ну и товарищей не брезгуй угощать. Дружба, Слава, она ведь не пустая вещь. Одному тебе в Корпусе не выжить. Тяжелое это место. Не для тебя.
— Будто бы я просился… — Буркнул Ярослав.
— Знаю, что не просился. Да только теперь обратного хода тебе нет. Уж больно отец твой разозлился. Да и советники есть, что в уши против тебя дуют… Жизни тебя учить не стану, бесполезно. Но постарайся себя сдерживать, на рожон не лезь. Остановись, остынь, подумай, а после действуй. Не позволяй гордыне отвадить от себя хороших людей. Замок — твоя вотчина. Примет он, никто тебе вреда не причинит. А совет будет нужен — заходи ко мне на чашку чая, чем смогу — помогу.
Глава 9
— Рота, стройся на ужин! — донеслась усиленная динамиками команда дневального.
— Тебе пора, Слава, не стоит злить сержанта. Парень он неплохой, но образцы для подражания выбрал неверные.
В столовую, как и везде, кроме уборной, следовало ходить строем, в ногу и с песней.
На нежный слух Ярослава ничего более убогого придумать было сложно. Голосов в роте, не то чтобы хороших, но чтобы хотя бы перепонки не лопались — раз, два и обчелся. А песни? Ну что это за текст: “Маруся от счастья слезы льет”? И что-то про копье. Их когда писали? При постройке замка, когда копья были в ходу?
Как бы то ни было, а строевая песня помогает держать единый ритм, шагать в ногу, а значит — меньше уставать. Кроме того, такое пение укрепляет и развивает легкие. Без тренажеров и стимуляторов.
Пока что все увиденное в замке разочаровывало Ярослава. В его представлении древняя резиденция рода Вотанов должна была напоминать столицу — Облачный Замок, порождение невероятной фантазии деда. А не заурядную крепость, где феодал мог месяцами отсиживаться от вражеской осады.
С улицы в столовую вела высокая каменная лестница с шатровым крыльцом — писк моды 16 века.