Корпус Вотана (Недомаг-мажор)
Шрифт:
Смирнов произвел беглый осмотр подчиненных. Архипов после ночной воспитательной беседы заметно хромал на левую ногу. Вотан выглядел так, словно на нем всю ночь черти пахали: бледный, с синими кругами под глазами, с трудом сдерживающий дрожь.
— Взвод, слушай вводную: Уборщиками остаются Архипов и Вотан. Остальным пять минут оправиться и переодеться для зарядки по варианту один, форма одежды — голый торс. Бегом марш!
Вулфрик Жестокий был прозорливым магом. Он не только строил свой замок исключительно из камня и бетона, отвергнув более дешевые варианты
Если бы не это, вряд ли тысячелетний замок смог долго выдерживать то сотрясение, которое вызвал табун мальчишек, атаковавших уборную.
— Уборка? — Спросил Ярослав, когда рота отправилась на занятия. — У вас что, не роботы убирают?
— Во-первых, не “у вас”, а “у нас” — Поправил товарища Иван. — А во-вторых, сегодня роботами назначили нас с тобой. Пошли, покажу, где у нас инвентарь.
То, что Архипов назвал этим громким словом, по-мнению Ярослава должно было именоваться “рухлять” и никак иначе. Веники и деревянные швабры с тряпками.
— Ты дебил, Архипов и шутки у тебя тупые. Я не ведьма, чтобы на венике летать.
— Сам дебил. А летать как… веник ты до конца учебы будешь. Бери инструмент в зубы и вперед. Хорошо, что сержант у нас добрый. Я бы убил на месте за твои выкрутасы.
— Ты пасть-то захлопни. Забыл, с кем разговариваешь?!
— Да мне по… Хоть сам Император. В Корпусе мы все равны. Устав читал, или только половину букв знаешь?
— Архипов, ты считать умеешь?
— Чего?
— А то, что зубы сейчас будешь пересчитывать.
Перепалку прервал холодный душ, обрушившийся на головы кадет из наполненного Иваном ведра.
— Значит так, мелюзга. — Дневальный цедил слова через губу. — Сейчас пидорасите расположение, а потом мухой сюда — будете драить сортир. Понятно?
Мокрый и злой Ярослав прикинул, что даже вдвоем им с Архиповым не справиться с этим бугаем и покорно кивнул.
Полируя щеткой унитазы, Иван представлял, что душит Ярослава, и на губах его играла счастливая улыбка. Вотан представлял, как медленно сдирает с живого дневального кожу. Это утешало.
Завтрак состоял из жидкой овсяной каши на воде, куска белого хлеба с маслом и половины стакана мутно-фиолетовой жидкости со специфическим химическим запахом, которое именовалось “кисель”.
Ярослав, увидел, как его однокашники, прежде чем приступить к еде, подходят к соседним столам и отдают кисель второкурсникам. Он бы и сам с удовольствием избавился от подозрительного напитка, но радость избавления на лицах кадет почему-то не читалась.
Вотан демонстративно принялся за овсянку, между прочим, не такую плохую на вкус.
— Эй, малой! Ты ничего не забыл? — Окликнули его из-за стола. — Ярослав отставил тарелку, промокнул губы бумажной салфеткой и принялся намазывать масло на хлеб черенком ложки.
— Ты че такой борзый? — Тяжелая рука легла на его плечо.
— Клешню убери.
— Ты охренел, щегол?! — Голос старшекурсника сорвался на фальцет. — Или головой тронулся?
— Даже справка имеется. Так
— Да ты знаешь кто я?
Ярослав ответил нецензурно и в рифму, закончил намазывать масло и соизволил посмотреть на своего визави.
Вотан органически ненавидел любую власть, которая стояла над ним. Но самым ненавидемым типом власти были те, кого отец называл “комсомольцы”. Эти люди не просто исполняли свои служебные обязанности, они были уверены в своей непогрешимости и праве отдавать приказы. “Слишком правильные для человека” — говорил о них Неомир.
И вот типичный “комсомолец” сейчас возвышался над ним. В старшем сержанте второго курса безошибочно угадывалась “военная косточка” — результат тщательного отбора нескольких поколений. “Мужественное” лицо, волевой подбородок, хищно раздутые ноздри, темные глаза сверкают праведным гневом. Над левой бровью небольшой шрам.
— Чего тебе надо?
— Первачки всегда отдают кисель нам.
— Всегда?
— Всегда. Это традиция. Так что, если извинишься и отдашь кисель, так и быть — живи.
Если до этого Ярослав планировал завершить конфликт “миром”, то теперь хотел войны и только войны.
— Охотно. — Сказал он, поднялся и взяв кружку плестнул содержимое в лицо старшего сержанта.
Вообще-то, Ярослав хотел вылить кисель на голову старшекурсника, но был ниже его ростом.
В повисшей тишине вязли мухи.
— Ты труп. — Сказал сержант и ушел к своему столу.
— Вотан, ты покойник. — Шепнул ему Архипов. — Это же Руслан Бакуничев!
— Ну и что? — Пожал плечами Ярослав.
На самом деле “что” было очевидно и предвещало серьезные неприятности. Бакуничевы — были династией сильных и отважных воинов, которая прославилась своими подвигами на поле битвы. Их род вел свое происхождение от фараона 15 династии Салитиса — первого правителя гиксоса. Его потомки с течением времени стали известны как "Бакуны", что означает "неустрашимые" или "непоколебимые". Бакуничевы были в числе первых 13 семей, поддержавших претензии Эльзидара на абсолютную власть. Они принимали участие во всех сражениях гражданской войны, проявляя тактический и стратегический талант. В награду за верность, род Бакуничевых получил статус “священного”, т. е. его представители имели гарантированное место в Государственном совете, право сидеть в присутствии Императора, входить к нему без доклада, а также жениться и выходить замуж за представителей рода Вотанов. Одна из внебрачных дочерей Неомира приходилась Руслану мачехой.
Помимо такой мощной поддержки, Руслан Бакуничев был отличным спортсменом, серебряным призером чемпионата Кентрикоса по боксу среди юниоров, лучшим учеником своего курса, что позволило ему стать заместителем командира собственного взвода. А еще, так вышло, Бакуничев был непосредственным командиром сержанта Смирнова, который числился в его взводе. Так что в лице Бакуничева Ярослав получил если не во враги, то недоброжелатели значительную часть второго курса.
Глава 14