Корректировка1.1
Шрифт:
Она настороженно вскинула ресницы.
– Липнет тут один. А что?
– Так ты занята... жаль...
Выражение ее лица обещало кары небесные, пришлось добавить к подарку духи. Тут ее состояние приблизилось к катарсису.
– Сли-мат лан-соме, - прочитала она по слогам.
– Клима ланком, - поправил я ее.
– Французские?!
– спросила девушка с придыханием.
– Э-э...
– откуда мне знать, где разливали эти "клима", но не разочаровывать же ребенка, - французские... должно быть.
– Отпад!
– заключила Женька и мечтательно добавила.
– Все девки от зависти лопнут! Феликс... а у тебя девушка
– Есть, - сказал я тоном, исключающим всякие поползновения, - невеста.
– Эх... Повезло ей!
Я саркастически хмыкнул. Тоже мне везение - с Наташкой мы разбежимся через два года после свадьбы, окончательно друг в друге разочарованные.
– Жень... ты бабушке только не говори...
– Что ты подарил?
– сразу поняла девушка.
– Ни в коем случае! Она ж если узнает, меня без соли съест - молчать буду как Зоя Космодемьянская! Нет...
– она наморщила лобик, - скажу, что папаша задарил, в честь окончания учебного года, вот! Клевая отмаза, типа, вспомнил, что у него дочка имеется. А я в музыкальной школе училась, - невпопад добавила она, - хочешь, что-нибудь сыграю?
– Как же ты сыграешь?
– озадачился я.
– Так у Виктора Мефодьевича пианино же есть, ты что не знаешь? Они когда еще с женой жили, его дочка Любка, сестра твоя двоюродная, вместе со мной в музыкалку ходила. Они потом уехали, а пианино осталось. Там стоит в маленькой комнате, не видел что ли? Чо, правда?
– и, проскочив мимо меня, она толкнула дверь в портал.
Я обмер, ожидая чего угодно: что дверь окажется запертой; что Женька провалится в будущее и превратится в старушку, но только не того что произошло. А ничего не произошло. Дверь распахнулась, а за ней была пустая пыльная комната с черным пыльным пианино в дальнем углу. Девушка шагнула через порог и опять ничего не произошло. Подошла к инструменту, подняла крышку и, пробежав пальцами по клавишам, извлекла какую-то сомнительную мелодию.
– Совсем расстроилось, - сказала она с сожалением.
* * *
Женька убежала хвастаться обновками перед подружками, оставив после себя густой аромат польских "клима". Высунувшись в окошко, я проводил взглядом ее ладную фигурку, удаляющуюся в направлении автобусной остановки. Вернулся к двери в маленькую комнату, постоял, прислонившись плечом к косяку и пожав плечами, закрыл дверь. Попытался открыть - не тут-то было - дверь не желала поддаваться. Выходит портал реагирует только на меня и постороннему человеку в него никоим образом не попасть. Ну а чего ты собственно ожидал: неведомые "они" допустят, чтоб всякие посторонние Коли Герасимовы бесконтрольно шастали из прошлого в будущее и обратно?
Итак, какие у меня планы? Ну, перво-наперво дойти до магазина, купить какой-нибудь еды, затем позвонить Генке. И думать, думать, думать: что делать дальше.
Я обулся в новые сандалии, сунул деньги в карман джинсов и вышел во двор. Жаркий денек распалялся пуще вчерашнего. Солнце словно приблизилось к земле и пекло немилосердно. Пахло пылью и горячим асфальтом. Кота сегодня что-то не было видно, наверное, растаял от жары. Вместо него на газоне дремала одинокая дворняга, высунув из пасти бледно-розовый язык. Я брел по улице стараясь держаться в тени тополей и размышлял. Митька велел мне обустраиваться, но не сказал на какой срок. Хотя срока этого самого, по его словам, осталось у меня не больше года.
В любом случае для обустройства нужны деньги и документы.
* * *
Генка воспринял мое предложение относительно тети Лены с энтузиазмом. Выяснив с какого автомата я звоню, велел никуда не уходить, через пятнадцать минут, мол, они будут. Я несколько удивился этому многозначительному "они", но расспрашивать по телефону не стал - через пятнадцать минут сам все увижу.
Плавясь на солнце, я уже доедал второй пломбир, когда, наконец, пожаловал Генка.
Опаньки!
– восхитился я, когда у тротуара лихо тормознул яично-желтый запорожец, модели шестидесятого года, прозванный в народе "горбатым".
– Вот это я понимаю - лимузин!
– Знакомься, Толян, - представил мне Генка длинного рыжего парня, непонятно как умещающегося за баранкой "запора", - мой кореш и великий автомастер! Люди говорят: построено, мол, без единого гвоздя... А он этот агрегат сам собрал из одних гвоздей, да еще как-то умудряется на нем ездить. Трудно тебе было, Толян?
– Не без этого, - признался Толян неожиданным басом.
– Керосинка с характером, полгода с ней возился. В принципе она ездить вообще не должна, но если душу вложить, талант и помолиться, то с божьей помощью как-то едет.
Божья помощь понадобилась и мне, чтоб кое-как разместиться на заднем сидении.
Мы метнулись до дома и, через пять минут, я уже выносил предназначенные для продажи вещи. Голубые джинсы классического покроя, белую женскую майку с Микки-Маусом на все сиськи и синюю мужскую с надписью: Houston Rocket Lab, две пары черных колготок и зеркальные солнечные очки.
– Где взял?
– поинтересовался Генка, разглядывая длинноногую красотку на упаковке колготок.
– Да дядя же, моряк из Находки, на сухогрузе по всей Азии ходит: Япония, Тайвань, Гонконг... Они тюками барахло возят на продажу. Запаяют в полиэтилен, гантель привяжут и на рейде выкинут за борт, а ночью сообщники с аквалангами гантель отвязывают и шмотки забирают. Там этих гантелей на дне валяется, на сотню спортзалов хватит. В самой Находке-то палево продавать, поэтому они через родственников из других городов реализуют.
– Хорошая работенка!
– протянул с уважением Генка.
– А я ведь тоже хотел в Находкинскую мореходку поступать на штурмана. А потом домой приехал, в ванную залез, расслабился и думаю: долбись оно все конем! Все-таки по натуре я сухопутный человек.
* * *
Комиссионный магазин расположился на первом этаже старинного купеческого дома. В огромном торговом зале, несмотря на разгар рабочего дня было полно народу. Мы миновали отдел готового платья, завешанный подержанным шмотьем, прошли мимо секции мехов, мимо витрин с фарфором и фаянсом, мимо полок, на которых пылилось всякое антикварное барахло, протолкались через толпу зевак у отдела радиоаппаратуры и уверенно проследовали к служебному входу, где в конце короткого коридора имелась дверь с надписью "Директор". В приемной, рыженькая как солнышко, секретарша, неторопливо что-то отстукивала на пишущей машинке.