Корреспондент
Шрифт:
– Шик! – отозвался Андрей.
– По соседям, значит, пройдёмся. Наверху живёт пара университетских профессоров. Внизу учителя. Публика хорошая.
Андрей прошёлся по квартире. Он осмотрел дальнюю комнату. Там стояла большая двуспальная кровать и массивный деревянный стол, покрытый слоем пыли. Над столом на полке впритирку друг к дружке стояли книжки. Им явно не хватало места. Видимо, поэтому книжки толпились стайками и на полу – в одном из углов они стояли даже в несколько этажей. У Андрея побаливала голова, наверное, от количества впечатлений, большую часть из которых он ещё не перенёс в блокнот.
– Надеюсь, в квартире можно курить? – поинтересовался Андрей,
– Да кури. Хозяин лояльный, ничего от нас не требует, кроме месячный платы. Он живёт в Германии. Иногда приходит его сестра, художница, она вообще не от мира сего, цель её визита никогда не бывает до конца понятной.
Кухня была большая. Её окна тоже заслоняли деревья. Большие деревянные шкафы, покрытые лаком, вмещали в себя разношёрстную посуду. Газовая плита лежала на столешнице. Андрей даже заглянул под неё в поисках духового шкафа. Но там были лишь выдвижные ящики шкафа. Просто четыре конфорки в железном низком каркасе лежали на мраморной поверхности столешницы. Открыл холодильник. Из него выпала упаковка мыла. Должно быть, она лежала в пакете с покупками, который был наскоро заткнут в холодильник.
Андрей закрыл дверцу, взял мыло и отнёс его в ванную, совмещённую с туалетом. Положил его на небольшую стиральную машинку и обратил внимание на белые шарики в раковине. Взял один из них в руку.
– А это что? – спросил он Толю, подошедшего к двери.
– Ай, эта художница замучила, вечно нафталин подкладывает, сколько раз ей говорили, не надо, а она всё равно…
– Зачем?
– Для благоухания, – иронично ответил Анатолий. В этот момент Андрей ощутил резкий запах нафталина, абсолютно не заметный в других обстоятельствах. Он усилил накатывавшую головную боль.
– А, ну если для благоухания, то пусть лежит, каши ведь не просит.
Завершив первое знакомство со своим новым жилищем, Андрей последовал с Анатолием в редакцию. Она находилась через квартал, пешком минутах в семи от дома. Пока они туда дошли, им встретилось два военных наряда, мерно прогуливавшихся по улицам с автоматами наперевес.
На вершине здания, в котором находилась редакция, красовался фонарь. Он бил ярким белым светом по приближавшимся путникам, как лампа следователя НКВД на допросе.
Андрей поднял голову и тут же зажмурился.
Корпункт располагался в доме 1950-х годов постройки. Андрей с Анатолием вошли. Поднялись на второй этаж.
– Вот наша ставка, – сказал Толя, пройдя вперёд, включил свет. Андрей последовал за ним.
Его взору открылся коридор, направо была маленькая кухонька, откуда на весь корпункт раздавался аромат кофе. Вторая дверь справа вела непосредственно в саму редакцию, где замер в воздухе сизый сигаретный дым. Слева ещё одна дверь.
– А здесь у нас что? – Андрей открыл дверь и увидел абсолютно пустую комнату с окном, выходящим в глухую стену.
– Да ничего. Так. Келья.
– Чего?
– Келья, в которой живут монахи.
– Что ты такое говоришь?
– Да как ещё назвать такую бестолковую комнату?! Когда находишься в ней, и дверь закрыта, кажется, будто ты замурован в замке каком-то средневековом или отрешился совсем ото всего.
Табак с Анатолием вошли в комнату, где непосредственно располагалась редакция. Там стояло два стола и несколько стульев, один из них в углу. Андрей на него уселся и тут же упал.
– Кыркларели! [4] – нараспев воскликнул Табак, больно ударившись об пол.
4
Кыркларели –
– Что?
– Это я от нехороших слов пытаюсь так отучиться. Город ни при чём, а обсценной лексики не прозвучало. Какого чёрта здесь делает стул со сломанной ножкой?
– Да, сломался сто лет назад, выкинуть не могу, он стоит на балансе у нас, так вот в сторонку его и поставили.
– В сторонку… Нет бы в эту свою келью отнести. Там ему самое место, – сказал Андрей, вставая.
Входная дверь была не закрыта. На пороге появился франтоватый мужчина в твидовом костюме с блестящей лысиной и озорными глазами.
– Hi guys! [5] Merhaba! [6] – сказал человек.
– О, Дэрил, привет, selam, – ответил Анатолий. – Это Дэрил Джонсон, наш американский коллега.
Андрей и Дэрил пожали друг другу руку.
– Siz grevi nas?l yaz?yorsunuz? [7] – спросил Дэрил.
– Daha bilmiyoruz. Belki de yazmayacag?z [8] , – ответил Анатолий.
– Kahve var m?? [9]
5
Привет, ребята! (англ.)
6
Здравствуйте! (тур.). (В дальнейшем переводы с турецкого не оговариваются. Здесь и далее все переводы, кроме специально оговоренных, принадлежат автору. – Ред.)
7
Как вы пишете о забастовке?
8
Еще не знаем. Может, и не будем писать.
9
Кофе есть?
– Обижаешь. Elbett e [10] , – сказал, выпрямившись идеально перпендикулярно полу, Толя и пошёл на кухню.
Андрей и Дэрил последовали за ним. Кухонька была маленькая, рассчитанная всего на одного человека, поэтому Андрей с Дэрилом остановились в коридоре. Из кавалькады кофейных турок Анатолий взял одну побольше и, ловко управляясь, заварил кофе как заправский кофевар из местного кафе. Андрей с Дэрилом переглянулись и улыбнулись. В ухватках Толи было что-то турецкое. То ли мимически он копировал турок, то ли сама окружающая обстановка за годы пребывания в стране несколько сроднила его с собой.
10
Конечно.
Троица выпила кофе из маленьких чашечек с синим и красным орнаментом. Андрей понимал, что кофе разбередит его головную боль, но отказать себе в удовольствии побыть в новой, предвещавшей любопытный опыт, атмосфере, пропитанной горьким кофейным ароматом, он не мог. Дэрил попрощался, упомянув, что в следующий раз увидятся в клубе.
– Что за клуб? – поинтересовался Андрей, когда Дэрил закрыл за собой дверь. В висках начинало противно пульсировать.
– Да, есть у нас тут местечко, где мы отдыхаем, по профессиональному признаку. В гостинице «Гранд Анкара», по четвергам, лобби в нашем распоряжении.