Коррида на Елисейских Полях
Шрифт:
Он повторил это трижды, что было три раза лишним. Он не мог отказать себе в том, чтобы не сыграть комедию для поддержания формы.
– Когда мне все осточертевает, – продолжал он, – ну что ж, все просто. Мне надо лишь сделать знак. И они приходят и едят из моих рук. Из рук Тони Шаранта. Потому что, когда Тони Шарант носил более вульгарное имя – Дюпон, как и все прочие, его же и знать никто не хотел... Это все же потрясающе, а? Все эти девки...
Я не совсем понимал, почему он выкладывает мне все это. Быть может, у него была реальная потребность излить душу, либо, оказавшись перед незнакомым человеком, сыграл автоматизм, приказывающий ему непременно дать образ себя самого. А может быть, для того чтобы сказать о себе как можно меньше. Он продолжал скрывать от меня тот факт, что спал с Люси Понсо, а между прочим, это
– Ах! Так вот как месье к нам относится? – завизжала она вне себя. – Посмотрите на этого сердцееда!
Слова, которые она употребляла в дальнейшем, были пожестче жевательной резинки, поэтому во рту у нее они не задерживались. Когда она остановилась перевести дыхание, пришедший в себя после сюрприза Тони Шарант усмехнулся:
– Надо же, смех какой. Я про тебя забыл!
– Зато я тебя не забуду. Больше меня не увидишь, хоть тресни!
Она схватила свою юбку и стала прилаживать ее на положенное место, решительно отвергая помощь, которую предлагал ей актер.
– Ну, постой, – успокоительно сказал он. – Сейчас я выведу тачку.
– Оставь свою тачку, – ответила она. – Я достаточно большая, чтобы поехать на автобусе, пойти пешком или попросить кого-нибудь подвезти.
– О! Делай как хочешь, черт с тобой!
Она пробормотала что-то и выкатилась из бунгало.
– Это немного я виноват, – сказал я.
– Одну потеряешь, десять найдешь, – философски ответил он. – Может, выпьем чего-нибудь?
Он все больше и больше становился философом. Но ссора со своей пассией все же отбила у него охоту болтать. И с этого момента до того, как мы расстались, он не произнес ни одной мало-мальски значительной фразы. Мы расстались добрыми друзьями. Идя по аллее обратно к кубистскому дворцу, где меня ждал Монферье, я размышлял. Этот разрыв между любовниками был подарком судьбы, он давал мне возможность устроить своего человека на это место. Девочка Моника, при условии, что мне удастся ее найти, казалась мне идеальной кандидатурой для этого дела. Она и Тони Шарант составят прекрасную пару. Идеальную пару. Ни он, ни она не обладают достаточным интеллектом, чтобы изобрести, к примеру, кипяток, но у Нестора Бюрма хватит хитрости на многих. Итак, оказалось, что от кино до театра марионеток дистанция не так длинна, как кажется.
– Итак? – с беспокойством осведомился Монферье. Он находился в компании молодой женщины, звали ее мадемуазель Анни, она была его секретаршей и имела весьма компетентный вид.
– Я согласен, – сказал я. – Но вы зря транжирите свои деньги. Ничего не произойдет.
– Я не страхуюсь от пожара в надежде, что мой дом сгорит. Какое впечатление произвел на вас Тони?
– Симпатяга. Большой ребенок.
– Совершенно верно. Именно поэтому я и не хотел бы спускать с него глаз...
Мадемуазель Анни забрала одну папку и исчезла. Монферье принялся выписывать чек на мое имя:
– Излишне повторять, что полностью рассчитываю на вас, не правда ли? Отлично. О чем вы разговаривали с Тони? Вы долго оставались вместе.
– Я ему рассказал, кто я. И чтобы оправдать мое присутствие здесь, выдал одну байку.
Я не сказал какую.
– О'кей! – сказал Монферье с понимающим видом. – Вы хорошо ведете дело. Он вам рассказал про свою жизнь?
– Частично...
Я ждал, что он заговорит об идиллии Люси – Тони. Ноль. Возможно, что он об этом ничего и не знает.
– Это большой ребенок, как вы сказали, – повторил он и этим ограничился.
Он поглядел на свои наручные часы. Зазвонил телефон. Он снял трубку:
– Да... да... проводите ее наверх, прошу вас... (он положил трубку, улыбнулся и встал). В принципе, завтра я возвращаюсь на Лазурный берег. Поддерживайте контакт с моей секретаршей, мадемуазель Анни, она живет здесь. До свиданья, месье Нестор Бюрма.
Он проводил меня до
– О! Прошу у вас прощения, – произнесла она очень мило.
– Пожалуйста...
И я рассыпался в извинениях, как и подобает галантному мужчине, которому высоким каблуком отдавили палец на ноге. Когда она удалялась по коридору в сопровождении слуги, я проводил ее взглядом. У нее была красивая спина.
Глава седьмая
Отличная статья для Рабастена
Встреча с Денизой Фалез напомнила мне о Ломье. У меня еще не было времени отреагировать на его телефонный звонок, и я по-прежнему не знал, почему у него вдруг появилась потребность связаться со мной после нашего обмена зуботычинами. Ну что ж! Сегодняшний день я вполне могу посвятить общению с продюсерами. Пока что я неплохо преуспел на этом поприще. Я поискал в своей записной книжке номера студий, из которых он мне звонил. Конкорд 78-56. Доехав до площади Звезды, я тормознул у табачного киоска и воспользовался телефонной будкой.
– Студия "Сонорэкран" слушает, – произнес нейтральный голос.
– Кажется, месье Ломье проводит съемки у вас?
– Да, месье. Снимается фильм "Смерть кормит человека".
– И где находится ваша студия?
– Улица Марбеф. Весь Париж это знает.
– Я – не весь Париж.
Пришлось опять влезть в машину и взять курс на улицу Марбеф.
С первого взгляда показалось, что проникнуть туда просто, как зайти на мельницу, но это было не совсем так. Слов нет, широкие ворота были распахнуты настежь, но трудности начинались сразу после того, как вы поставили тачку на участке просторного внутреннего двора, предназначенного для этой цели. Вам надо было пройти мимо не очень приветливого цербера, дремавшего с сигаретой во рту под надписью "Не курить". Цербер глянул на мою трубку, но ничего не сказал. Я осведомился о месье Ломье, и опять он не произнес ни слова, ограничившись тем, что передвинул по столу, который время от времени служил ему подушкой, блокнот с отрывными листами. Очевидно, это был горячий поклонник немого кино. Я вывел в соответствующем месте свои имя и фамилию, а в графе "Цель визита" написал: "По поводу телефонного звонка". В течение этого времени сторож нажал на кнопку, прибежал разбитной мальчуган, взял мой автограф и тут же исчез внутри строения, обозначенного как "Студия Д". Немного погодя, мальчуган вернулся в сопровождении другого представителя двуногих, почти его сверстника. По подчеркнуто разболтанному виду с расстояния одного лье можно было определить, что это ассистент режиссера:
– Месье Ломье просит вас его извинить, он сейчас на съемочной площадке, но ему осталось недолго. Он велел мне проводить вас в бар, если вы хотите подождать.
Я пошел за ним по довольно темному и очень прохладному коридору, где слонялись, волоча ноги, незанятые статисты. Мой провожатый открыл дверь вышеупомянутого бара и пригласил меня войти. Если не считать троих механиков, играющих в кости на конце стойки, бар был пуст. Несколько помятая барменша слушала урчание радиоприемника.
– Что вам угодно выпить, месье? – осведомился ассистент.
– Виски.
– Мне тоже, Мели. Запишите в счет месье Ломье.
Барменша без лишних комментариев приготовила напитки. Мой спутник пил, разглядывая меня с нескрываемым любопытством. В конце стойки игроки шумно собрали кости. Выигравший громко выразил свою радость.
– Смоемся или как? – предложил один из проигравших.
– А вдруг мы понадобимся на площадке... (выразивший это сомнение покосился на ассистента) ... Что вы об этом думаете, Чарли?
– Можете идти, – разрешил Чарли. – Месье Ломье не спешит.