Коррумпированный город
Шрифт:
– Я больше не хочу терять время, Герт, - резко произнес он.
– Заплати мне четыре доллара долга за прошлую неделю, и я продам тебе две порции. Деньги на бочку.
– Ладно, грязный подонок.
Его тень дернулась и стала удаляться.
– Джой, куда же вы?!
– в ужасе закричала она.
– Не уходите! Вернитесь, пожалуйста!
– Пожалуйста - это хорошо. И я хочу, чтобы ты называла меня "господин Солт".
– Очень вас прошу, - с отчаянием произнесла она, - господин Солт.
– И пять долларов, да?
Она покорно подошла к нему и отдала все, что у нее было в руке. Замок на портфеле щелкнул, и он подал
– А теперь поблагодари меня, - сказал Солт.
– Мне не понравилась твоя колкость.
– Спасибо, господин Солт, - произнесла она голосом, полным ненависти и облегчения.
– Спасибо, господин Солт. Спасибо, господин Солт.
Он повернулся и пошел по аллее. Она побрела за ним, как злобная собака, которая ненавидит, но боится своего хозяина, продолжая его благодарить. Их тени догоняли их, сгущались и уменьшились до размеров человека, когда они достигли улицы. Женщина пошла в одну сторону, а Солт в другую, маршируя еще более самодовольно, чем прежде. Я последовал за Солтом.
Пройдя квартал в северном направлении по улице Мэйн, он повернул налево, на улицу Вест-Мэк. Я пересек улицу, как только он скрылся из виду, и осторожно подошел к перекрестку. На улице Мэйн, примерно в квартале от себя, заметил полицейского, который без дела торчал под уличным фонарем. Он не обратил на меня внимания. Когда же я завернул за угол и посмотрел в том направлении, куда пошел Солт, то не увидел никого. Он исчез.
В ста ярдах от перекрестка на улицу вышла женщина, ее накрашенное лицо на мгновение вспыхнуло под светом неонового знака над головой: "Полные итальянские обеды". Она засеменила на высоких каблуках в моем направлении, и я пошел ей навстречу.
– Скучаешь, приятель?
– произнесла она, когда мы поравнялись.
– Да; Мне нравится скучать в одиночестве.
– Хорошо, - отозвалась она.
– Я просто так спросила.
– И пошла дальше вдоль квартала, как старая больная птица с опущенным хвостом.
Я заглянул в окно ресторана поверх изображения сервированного омара и муляжа мороженого с фруктами, сиропом и орехами и заметил профиль Солта в телефонной будке. Казалось, он возбужденно спорил, как человек, которого просят сделать что-то, чего делать он не хочет.
Отойдя от окна к перекрестку, я стал дожидаться его там. Через минуту он вышел из ресторана без портфеля и быстро зашагал в моем направлении. От угла улицы я бросился к первому попавшемуся парадному и прижался к двери, которая оказалась внутри затененного треугольника. Он быстро прошел мимо меня, его глаза были устремлены вперед в мрачной сосредоточенности.
Медленно досчитав до пятидесяти, я вышел из ниши. Он уже почти достиг следующего перекрестка. Я опять перешел улицу и торопливо пошел вслед за ним, оставаясь на достаточном расстоянии, чтобы не потерять его из виду, но и не быть узнанным, если он обернется. Солт шел прямо по поднимающейся вверх улице в сторону северного жилого района. Вверх по улице Лилиан к улице Вест-Фентон. Мы подходили к улицам, на которых я играл мальчишкой. Все их названия сами пришли мне на память. Я миновал железный заборчик, который когда-то перепрыгивал, и обратил внимание на то, что теперь он мне показался значительно ниже.
Когда мы вышли на бульвар Фентон, окаймленный вязами и кленами, мне стало значительно легче не терять его из виду, оставаясь незамеченным, хотя и пришлось прибавить шагу, чтобы угнаться за ним. Широкополая шляпа Солта и темное,
Мое внимание отвлек дом, на сырой штукатурке которого я когда-то написал свое имя. Он уже не казался новым. Когда я опять взглянул на улицу, Солт уже исчез.
Сойдя с тротуара на лужайку, я кинулся за ним бегом. Длинный черный автомобиль медленно двигался по переулку и завернул за угол впереди меня, в том же направлении, которого придерживался Солт. Инстинктивно я остановился за кустом. Когда машина проехала под уличным фонарем, я понял, почему остановился. За рулем сидел Гарланд.
Через два дома от угла неожиданно открылась парадная дверь и выбросила сноп света на крыльцо, где примостился Солт. Он вошел внутрь, и дверь за ним закрылась.
Машина Гарланда поползла вдоль бульвара и скрылась из виду. Я стоял в темноте, раздумывая сразу о нескольких вещах. Меня, например, интересовало, зачем понадобилось Джою Солту прийти в дом моего отца, чтобы повидать мою мачеху в четыре утра.
Глава 12
Теперь улица совершенно опустела, и я по тротуару подошел к дому, в который вошел Солт. В передней комнате, где принимала меня госпожа Уэзер, горел свет, но плотно задвинутые шторы почти полностью закрыли ее от постороннего взгляда. Боковые окна были зашторены так же тщательно, и не осталось ни одной щелочки, через которую можно было бы что-то увидеть. Я подумал, не попытаться ли открыть парадную дверь, но отказался от этой мысли. Даже если она и не заперта, что казалось маловероятным, вряд ли удастся войти незаметно для людей в передней. Я направился вокруг дома, к его задней стороне.
Черный ход оказался запертым на замок, как и другая дверь кухни. Я проверил кухонные окна. Все они были надежно закрыты. Но в задней части дома ничего не изменилось. Я присел на нижнюю ступеньку и снял ботинки и носки. Засунул носки в ботинки, связал их шнурками и повесил на шею. Затем подошел к стиральной цистерне, установленной в конце кухонного выступа. Холодная трава щекотала подошвы босых ног.
Я ухватился руками за водосточную трубу, которая заканчивалась над цистерной, и сильно потянул. Она показалась мне устойчивой, но я сомневался, выдержит ли она мой вес. Когда мне было двенадцать лет, труба не раз выдерживала, но тогда я весил в два раза меньше. Однако с тех пор мне пришлось участвовать в операциях ближнего боя по взятию отдельных домов. И если сточная труба насквозь не проржавела, то мне удастся подняться по ней.
И я начал подниматься, подтягиваясь на руках и упираясь спиной в стенку кухонной пристройки, которая под прямым углом примыкала в этом месте к задней стене дома. Труба скрипела под моими пальцами, но я поднялся уже достаточно высоко, чтобы опереться ногами о подоконник. Кирпичная кладка в виде орнамента, выступавшая над окном, послужила очередной опорой. Я не видел, что делаю, и удивился, когда обнаружил, что мне и не надо ничего видеть. Я раньше проделывал эту операцию в темноте, а мышцы долго не теряют приобретенного навыка.