Коррупция в образовании, или Насмешки судьбы
Шрифт:
Эта любовь, заложенная с самого рождения, осталась со мной на всю жизнь. Папа же тоже был проблемным, как и все мужчины, все было – и передряги, и вытрезвители, и военные переподготовки, и длительные командировки, и проблемы с законом, и даже недолгое тюремное заключение. Но мы с мамой всегда оставались на его стороне, всегда старались помочь ему – и по мере своих сил, и даже добиваясь невозможного, – выйти достойно из любых неприятностей.
В те годы мы обитали то на Болдинской у папиных родных, то на Карманова – у маминых, то на Рыночной – в служебной квартире, которую маме выделили от предприятия.
На
На улице с ней неизменно здоровались на каждом шагу, обращаясь только по имени-отчеству. Все знали и уважали Людмилу Тарасовну, и люди помнят ее, кстати, до сих пор. Все она старалась держать под своим контролем, до всего ей было дело, ничто и никогда не оставляло ее равнодушной.
Уже в преклонном возрасте она мне однажды сказала:
– Не бери ты с них денег, не бери, – и откуда прознала? – просто рисуй тройки, и все, не связывайся.
Я, конечно, пробовала возразить:
– Бабушка, не забывай, твои ученики делали домашние задания, на уроках решали все упражнения, за одно это можно «тройки» поставить. А у меня студенты прямо и высокомерно заявляют, что не хотят этим заниматься, у них есть дела поважнее. Ты бы поставила «тройку» ученику, который даже не соизволит тетрадь купить, а на занятии просто сидит и смотрит на тебя, как будто в цирк явился? Неужели я должна за него решить задачи просто так? К тому же у тебя был муж, который отдавал всю зарплату. А у меня ситуация противоположная.
Хотя я знаю много своих коллег, у которых есть мужья, отдающие им зарплаты, но при этом они только и смотрят, где бы подработать и на чем бы нагреть руки. Ведь в наше время учительская зарплата несопоставима с реальными ценами. А во времена бабушки у всех была средняя зарплата, и коммунальные услуги стоили недорого.
Да, был дефицит в магазинах, и требовалось не только заплатить за вещь, но сначала достать ее. Но я вот сейчас сижу и вспоминаю, какие во времена детского сада у меня имелись замечательные вещи. Помню чудесное красное платьице, нежную белую блузку с розовым рисунком, а к ней розовые брючки, красные туфельки с маленькими бантиками, осеннее пальтишко в черную и рыжую клетку, зимнюю нарядную шубку, да и много чего другого.
Однажды, теплым летним вечером, мы с мамой возвращались из детского сада в наш дом на улице Карманова.
А может, не из детского сада, а из гостей. Тогда можно было идти домой и запросто взять и зайти к кому-то без предупреждения, домофонов же не было, и сотовых не было. Стационарные-то телефоны были далеко не у каждого. Просто деревянные двери в подъезд, – заходи кто хочет, – деревянные двери в квартиры.
Одной нашей знакомой очень неплохо удавалось экономить свои деньги именно на хождении в гости. Люди были радушные, обязательно предлагали чаю, поесть, радовались даже частым и припозднившимся визитерам. И вот она идет с работы, заходит в гости, если не наелась, то
Так вот, возвращаемся мы с мамой домой, поднимаемся по лестнице и вдруг видим на площадке у окна такой железный обруч. Я уже знала к тому времени, что это спортивный снаряд, который крутят вокруг талии. В садике у нас были подобные, только те были пластмассовые и цветные, а этот просто железный. Некоторые их называли хула-хупами.
– Ой, мама, смотри, кто-то обруч забыл, – защебетала я, – наверно, большие девочки с нашего двора.
Мама молча взяла обруч, внимательно его осмотрела и занесла в нашу квартиру.
– Мама, а как мы найдем этих девочек, чтобы отдать? – не унималась я. – Будем во дворе у всех спрашивать, да?
– Да не будем мы его отдавать, – последовал ответ.
– Как это?
– Мы его себе оставим, и сами будем крутить.
– А разве можно?
– Конечно, можно, ведь это мы его нашли.
До сих пор не знаю, почему мама так поступила. Может, просто хотела меня позлить, видя, как я негодую.
– Но ведь люди сейчас плачут, они же потеряли свою вещь, – пыталась я возразить.
– Не будут терять в следующий раз. И запомни: делай свои дела, а не чьи-то, и только так, как тебе удобно.
– А если людям от этого будет плохо? А если они будут меня ругать?
– Да и пусть ругают, а ты все равно делай все только для себя. Иначе тобой будут пользоваться.
Я не спала почти всю ночь, ужасающие картины вставали перед глазами: сейчас в дверь позвонят, зайдет дядя-милиционер, он нас накажет. Он скажет, что обруч украденный. А вдруг маму уведут, и что тогда будет со мной?
Откуда я, ребенок, знала про милицию, про то, что могут наказать, арестовать? Может, в садике рассказывали, а может где-то по телевизору увидела, не знаю.
Я вспоминала лица больших девочек с нашего двора, все они были хорошие и добрые. И меня мучил стыд перед ними.
Оставалась одна надежда, что каким-то образом мы обруч все же отдадим его законным хозяевам, и тогда всем станет хорошо.
Но обруч остался стоять у нас в зале за креслом на долгие годы. Мама им не пользовалась вообще, я немного покрутила в подростковые годы. Потом, когда я переехала, он стоял у меня в новой квартире, то за шкафом, то за креслом, то за тумбочкой. А когда я затеяла грандиозный ремонт, один из работников нечаянно его сломал. Было жаль, но пришлось выбросить.
Как ни странно, была еще одна поучительная история с обручем, но она произошла гораздо позже, когда я училась в седьмом классе.
Мы с моими подружками уже вовсю интересовались мальчиками, поэтому старались следить за своей внешностью, ходили на аэробику, пользовались косметикой и бижутерией, не обходили вниманием модные тенденции.
Фигуре придавали огромное значение, все казалось, что мы недостаточно стройные, аж смешно вспомнить. Находили в журналах специальные упражнения для исправления недостатков фигуры и занимались ими дома. А для занятий аэробикой с тренером ходили по вечерам в спорткомплекс на Рыночной. Тогда все утверждали, что во время занятий категорически нельзя пить воду, сейчас утверждают с точностью до наоборот.