Корсары Балтики
Шрифт:
Очнулся он на краю болота. Как он доехал и спешился, рыцарь не имел ни малейшего понятия.
Стоял ясный день, и лишь лужи под корнями сосен и елей давали понять, что ночная буря не была наваждением. Стреноженные кони бродили по кромке торфяника, вороша губами чахлую траву.
Роже осмотрел себя, ощупал и со стоном поднялся. Найдя промоину, он принялся умываться.
Потом достал кинжал и принялся счищать пропитанную своей и чужой кровью грязь, облепившую штаны и сапоги.
— А вот и я, — раздался голос шпиона. — Старая Брунгильда
— Пора заканчивать с этим делом, — прохрипел Роже. — Меня еще никогда так славно не били. Ребра наверняка сломаны, чертов пес умудрился прокусить сочленение перчатки, голова гудит, словно колокол в сочельник…
Он мокрыми пальцами полез в рот, чертыхнулся и вырвал висевший на ниточке зуб.
— Я решил поберечь здоровье и не участвовал в турнире, — заметил он с хриплым смехом. — И вот что вышло.
— Синяки и шишки заживут, — философски заметил шпион. — А вот обмануть ожидания Брунгильды… — Он передернул плечами. — Никому не пожелаю.
— И правильно сделаешь, — послышалось знакомое шамканье старухи.
Появилась она, как и в прошлый раз, в сопровождении пса. Этот ее спутник больше напоминал мелкого длинноного медведя, чем волка. Косматое чудовище обнюхало безразличного Роже, чихнуло и подошло к лошадям.
Бесстрашная рыцарская лошадь вдруг взвилась на дыбы с истошным ржанием. Старуха с невероятным для ее почтенного возраста проворством подскочила к коню и повисла на поводьях.
— Прочь, мохнатый! — пискнула она.
К изумлению Роже, лохматое чудище припустило вон с явным испугом.
Старуха с силой сдавила ноздри коню и тяжестью своего тела заставила того опустить передние копыта. Подскочивший Грейс принялся ей помогать. Роже наблюдал за успокоением своего коня отстраненно, словно следил на пиру за малоинтересными выходками заезжих акробатов.
— Досталось кавалеру, — с непонятным выражением произнесла старуха, подойдя к Роже.
— Там были собаки, — сказал Грейс. — Бестии мотались за белками в лесу, когда я присматривал этот тихий медвежий угол для нашего дела, а к ночи вернулись. Случился изрядный переполох.
— Милок, — сказала старуха, — может, погостишь на мельнице денек-другой? Косточки, чую, не все целы, да и вообще…
— Нет, — твердо покачал головой рыцарь. — Говори, старая ведьма, изведешь ли испанца?
— Гостинец привез? — спросила она у шпиона. Грейс торопливо закивал головой.
— Тогда попытаюсь извести, — сказала старуха. — Если нет у него могучих покровителей — почитайте, дело сделано. Но, в любом случае, ему не поздоровится.
— И то хорошо, — пробормотал Роже. Ночная схватка полностью измотала его, сладость мести испарилась, став еле заметной искорки в море безразличия и усталости.
Старуха сняла с седла лошади Грейса баул, выудила из него сверток й молча пошла по тропинке.
Проходя мимо рыцаря, она улыбнулась одними губами и сказала, словно бы не обращаясь ни к кому в особенности:
— Первый раз всегда
Она медленно двигалась по хлюпающей под ногами тропинке, каждый след ее вминался в торф и быстро заполнялся зыбкой и грязной водицей. Из глубины торфяника потянулись струйки негаданного тумана, обвивая кривые ноги.
— А что там было, в свертке? — тупо спросил Роже, прикладывая к рассеченной губе лист лопуха.
Вместо ответа, сверток пришел в движение и тонко заверещал.
— Ребенок? — взревел, взвиваясь на ноги, рыцарь, — Ты украл в деревне ребенка?
Грейс умоляюще простер к нему руки и попятился, зайдя в болото до щиколоток.
Роже с искаженным лицом хватался за ремень, забыв, что его переломленный меч приторочен к седлу и бесполезен.
Тут он услышал громкий вой, пришедший из глубины болота.
Повернувшись к тропе, ведущей к мельнице, он увидел множество серых спин, стекающихся к одинокой фигуре удаляющейся старухи. Волки — тощие и толстые, огромные и мелкие, выходили на тропу и усаживались на пути болотной обитательницы. Она, проходя мимо каждого, чуть наклонялась, словно позволяя им заглянуть младенцу в лицо.
Рыцарь протер глаза, надеясь, что морок истает. Но все оставалось как прежде, только хищников болото исторгало все больше, да туман стал свиваться в пугающие призрачные фигуры.
— Дева Тевтонская, — выдохнул рыцарь. — Я погиб! Сгубил душу, и не только свою…
Над торфяниками стали появляться болотные огни, неверные и колеблющиеся, словно утонувшие здесь невесть когда мертвецы поднимались из глубин, держа свечи в истлевших конечностях.
— Не трудно было догадаться… — бормотал Роже, в бессильной ярости вырывая руками пучки болотной травы. Он стоял на коленях, не решаясь бросить еще один взгляд на старуху.
— Пора нам назад, рыцарь, — позвал его Грейс.
— Назад дороги нет. — Роже нащупал кинжал и принялся раздирать ногтями остатки кафтана на груди.
Шпион с каменным выражением лица наблюдал за ним, потом сказал:
— Те, кто жгут в глубине болота огни, — самоубийцы, покончившие счеты с жизнью в этих лесах.
Роже поднял на него красные от слез глаза.
— Те же, что пришли на четырех лапах, дабы засвидетельствовать выполнение нами своего обязательства перед Брунгильдой, — это несчастные, посмевшие обмануть ее и не принести обещанного. Какая участь тебе больше по нраву, рыцарь Роже?
Бессильно уронив кинжал, комтур некоторое время сидел, уставившись в клубящиеся над болотом крылатые фигуры. Рогатые рожи, соткавшиеся из тумана, кривлялись и дразнили его, показывая языки и суматошно размахивая крыльями.
— Правильно, — сказал Грейс. — Жизнь омерзительна, но такой конец еще страшнее.
Шпион отвязал рыцарского коня и подвел его к Роже.
— Пора, рыцарь, — сказал он.
Кавалер встал, пошатываясь, буквально вполз в седло и ссутулился, бездумно пялясь в болотный туман. Грейс, уже верхом, подъехал к нему слева.