Корсары Балтики
Шрифт:
— Уже завтра все это покажется малозначительным, поверь моему опыту. А вот муки обокравшего нас испанца будут длиться вечно
Глава 18. БЛАГОРОДНЫЙ ИДАЛЬГО
Ярослав не вошел, а скорее ввалился в терем, всполошив дремавших на охранном посту стрельцов. — Князь где? — спросил засечник. — Наверху, — зевнул дружинник, оперся о копье и вновь задремал чутким сном опытного служаки.
— Чего шум-гам поднял? — спросил Басманов, выходя навстречу Ярославу, бухающему сапогами
— Сейчас к Ивангороду когг подошел, большой, с парусами диковинными. Флага или значка рыцарского нет, голая мачта торчит. Просили разрешения на вход.
— А я бы все же вначале стрельцов на лодках выслал, — зевнул Басманов, довольный тем, что с прибытием Адашева избавлен от обязанности принимать уйму решений. — Помнишь, третьего дня гадали — не пустить ли в Нарву лойму, начиненную огненным зельем?
— Толково Аника придумал, — почесал в затылке Ярослав. — Я и сейчас так скажу. Жахнет — разнесет камни, даст проход стрелецким полкам, на штурм идущим. Вот только у ворога нет остромыслов таких, как Аника.
— Не скажи, — Басманов взял крынку с квасом, выпил и по простецки утер усы и бороду рукавом рубахи. — Есть и там светлые головы. Но про то пусть у Адашева башка болит, моя уже прохудилась, за время сидения ивангородского. Ты дальше говори…
— Пристал когг, слез с него чернявый да вертлявый гишпанец, — докладывал Ярослав. — Говорит, что не по торговым делам к нам, а на службу просится.
— Такой вот простой гишпанец, — усмехнулся князь. — Сразу с корабля — и на службу?
— Таков и есть, — подтвердил Ярослав. — Говорит, что топил пиратов в теплых морях, желает топить и в студеных.
— Так и пусть себе топит, — Басманов почесал сквозь льняное полотно пуп. Покосился в сторону кваса, но к крынке больше не притронулся. — Докажет, что утопли витальеры — будет ему злато. И весь сказ.
— Так примерно ему Адашев и зарядил в лоб, — одобрительно заметил Ярослав. — Топи, говорит, да за деньгой приходи, а в порту нечего вертеться.
— А что гишпанец?
— Черный этот человечек взял, да спросил — а кто таков князь Басманов?
— Вот-те на… — протянул опричник. — Адашев, разумеется, интерес к разговору с заморским гостем потерял?
— Еще как, — Ярослав со смешинкой опустил очи долу, изображая Адашева, потерявшего интерес. — Хоть тысячу стрельцов пусти по полу шарить — не найдешь. Нет интереса, и баста.
— Гишпанец?
— Настырный оказался. Склоку устроил с дружинниками адашевскими. Одному так в ухо дал — любо-дорого, словно наш, русак. Кубарем дружинник ушел под лавку, а боярину Салтыкову ножки подбил. Грохнулся боярин-то интересным местом об пол, осерчал…
— Хватит, — поморщился князь. — Не интересно мне про мордобойство слушать. Дело говори — в острог сволокли гишпанца, или на месте забили?
— Адашев не дал, — Ярослав изобразил из себя строгого, но справедливого боярина, — сказал, что на Руси заморский человек завсегда
— Мнение наушника царского мне известно на сей счет, — прошелся Басманов волком от окна к лавке и обратно. — Но на сей раз на благо его добродушие, на благо. Куда, говоришь, гишпанца дели?
— Так на тычках и пинках назад на когг, — усмехнулся Ярослав. — Честно сказать, батюшка, и я стопу возложил, не удержался.
Засечник любовно принялся разглядывать загнутый кверху носок своего сапога, словно видел его впервые.
— И кого только не пинал сей сапог? И ногайцев и татар, и ляхов да чехов, а вот до гишпанского гузна только сей час добрался.
— Охальник и варнак, — привычно выдал Басманов, быстро всовывая руки в рукава стеганого кафтана. — Когг не ушел еще?
— Куда там, — Ярослав принялся помогать князю влезать в броню. — Ветра нет вовсе, а на веслах он то ли не хочет, то ли не может.
— Нужный нам человек пожаловал, думается, — бросил Басманов, сбегая уже по лестнице мимо дремотных дружинников. — Хранит небо Россию-матушку.
— Еще как, — согласился Ярослав, взлетая в седло. — Уж не знаю, правда, какая нам замена из гишпанца сего выйдет Карстену Роде.
— А какая ни есть, — заключил опричник, — все лучше, чем шиш с маслом.
Ярослав неодобрительно пожал плечами: дескать, мое дело сторона, доложил о прибытии гостя, а дальше пусть кто поумнее кумекает.
— Ты дурня-то из себя не строй, — недовольно кинул ему через плечо Басманов, когда они, распугав толпу зевак, вынеслись к новенькой гавани. — Капитан не глянулся тебе — это ясно. А каков корабль?
— Не много я смыслю в этом мокром деле, — Ярослав пристроился рядом с князем, зорко смотря, чтобы не прилетела невзначай предательская стрела с когга. — У датского корыта бока потолще были, а рыло с гузном — пожиже. Мачт столько же, про пищали и прочее не ведаю.
Слезая с коня, Басманов не удержался и принялся хохотать:
— Эх, Рассея ты лапотная, к морям не готовая! Гузно, рыло, бока! Ты при гишпанце хоть помалкивай, примут нас за дикарей каких.
— Все едино примут, — проворчал Ярослав, не понимая веселья княжеского. — Они, новгородцы говорят, лягух жрут.
— То хранцузы жрут, — уточнил Басманов. — Гишпанцы народ степенный, почти что православный. Верно тебе говорю.
— Откуда известно то?
— Так Роде твой где служил на югах? Во флоте Кастилии и служил.
— То Кастилия.
— Балда, — закончил этнографический экскурс Басманов, разгоряченный бешеной скачкой. — Замолкни, надо не впопыхах начать гостя окучивать.
— Лодку давай, морда! — прокричал Ярослав стрельцам, с воды созерцающим иноземный корабль.
— Князю надо.
Стрельцы подгребли. Двое из них выскочили с явным неудовольствием на доски, а Басманов и его верный телохранитель взошли на челн.