Коршун и горлица
Шрифт:
– Я уже говорил тебе, что никогда не буду принуждать тебя к тому, чего ты не хочешь, дорогая. Но я бы хотел, чтобы ты верила моему суждению, потому что я действительно знаю, как сделать так, что удовольствие от бань было максимальным.
– И он плюхнулся в ванну с холодной водой, чтобы мгновенно выскочить из нее.
Сарита встала, решительно подошла к краю холодной ванны, прикрыла глаза и прыгнула. Ноги ее коснулись дна, и она с визгом выпрыгнула из воды.
– Какое превосходное зрелище!
– Абул наклонился, чтобы помочь ей подняться. Он набросил на нее полотенце
– Почему ты передумала?
– Потому что подумала, что должна доверять тебе, - сказала она прерывающимся голосом - у нее зуб на зуб не попадал.
– Но я так прекрасно чувствовала себя раньше, а теперь вся холодная и проснувшаяся.
– Тебе и надо быть бодрой, - сказал он, - ведь мы едва только начали. Или ты решила, что пора немного соснуть?
– Ну не совсем так, - и она кончиком полотенца стала сосредоточенно тереть его бедро, - но это было такое сильное ощущение, скажу я тебе.
– Я знаю, - он стоял, а она растирала его так же энергично, как он только что ее, теперь нам опять будет тепло.
– В том месте, где невозможно дышать?
– но Сарита все же пошла за ним, - а где же служительницы бань?
– Я почему-то подумал, что они нам могут помешать, - Абул вытянулся на мраморной скамье, застеленной полотенцем.
– Лежи тихо и дыши.
– Я могу делать первое, но не второе.
– Не разговаривай!
Улыбнувшись самой себе, Сарита вытянулась на скамье. Абул был удивительно прямодушен.
Только что он занимался изысканнейшей любовью, и вот теперь велел ей лежать тихо и плавиться, потому что именно это сейчас надо было делать.
Сарита уже не оспаривала то, что занятие любовью и парную он воспринимал, как нечто сравнимое между собой. Вероятно, в таких вещах Абул понимал гораздо больше нее, потому что до сих пор не делал ошибок.
– Я уже превратилась в лужу, - сказала она через пару минут, - и если останусь здесь еще, то тебе придется либо стирать меня полотенцем со скамьи, либо наливать в кувшин.
Абул медленно встал.
– Пойдем в следующую комнату.
В соседней комнате он вылил на нее несколько кувшинов с прохладной водой. Сарита с радостью подставляла ему каждую клеточку своего тела, которое под воздействием холода возвращалось к жизни. Потом она взяла следующий кувшин и тоже облила его.
– Наклонись немного, - сказала она смеясь, - а то я не достаю до твоих плеч и не могу поэтому вылить на них воду.
Абул сделал так, как она сказала. Внезапно она подошла к нему, сжав его кисть и прислонившись к его ягодицам. В ощущении слитности их прохладных, мокрых тел было нечто удивительно изысканное. Удовлетворение после первой ванны прошло, и истома сменилась возбуждением. "О да, несомненно, - решила Сарита, - баня и занятия любовью вполне совместимы".
Абул снова притянул ее к себе. И поцеловал, держа ее на вытянутых руках, так что они соприкасались только ртами, и все их ощущения были сконцентрированы на их слившихся устах.
Когда же, наконец, они оторвались друг от друга, в них снова разгорелась страсть.
– Я хочу смазать тебя маслами, - тихо сказал Абул, ведя ее в комнату
Сарита кивнула, будучи снова очарованной красотой холла и мелодичной музыкой, льющейся с балкона. Атмосфера холла как бы специально создавала затишье в страсти.., затишье перед бурей, Она вытянулась на мягком диване и закрыла глаза, вдыхая тонкий аромат масла, разогреваемого Абулом на лампе. Она чувствовала его сильные и нежные руки на своей спине, расслабляющие и все же будоражащие, лениво повернула голову и вдруг вспомнила, когда была здесь в последний раз, когда проснувшись, увидела перед собой лицо главной жены калифа, наблюдающей за ней во время ее сна.
– Сколько у тебя женщин, спросила она просто, - я имею ввиду, в Альгамбре.
– На мгновение руки на ее спине остановились, чтобы через секунду продолжить свою работу.
– В Альгамбре много женщин.
– Нет.., ну ты же знаешь, о чем я. Сколько женщин обслуживают тебя, если можно так выразиться.
Если бы Абул ответил на этот вопрос так же просто, как и был ею задан, она, возможно, перестала бы проявлять любопытство. Сарите вовсе не показалось, что ее вопрос невежлив. В конце концов, она же примерно знала... Однако Абул счел этот вопрос одновременно невежливым и необязательным.
– А почему тебе хочется об этом знать, Сарита?
В его голосе была какая-то нотка, в которой Сарите послышался вызов.
Как обычно, Сарита с волнением восприняла этот его вызов.
– Ну, я просто хотела узнать, велика ли твоя конюшня и какой у меня порядковый номер - ох!
Она мгновенно скатилась с дивана, вскочила на ноги и уставилась на него, одной рукой потирая ягодицу.
– Ты специально сделал это! Это уже не похоже на игру!
– Пожалуй, да, - он вытер масляные руки о полотенце, - хотя я и сам себе удивляюсь, но более неподходящего вопроса ты задать не могла.
– О, да?
– она приблизилась к нему и Абул усмехнулся, узнав в ней признаки прежней разгневанной Сариты.
– Ну так позвольте мне объяснить вам, мой господин калиф, что там, откуда я родом, женщинам не приходится соревноваться друг с другом за внимание мужчины. И поскольку я нахожусь сейчас в этом странном месте...
– По своему собственному желанию, - пробормотал он.
– Да, - нетерпеливо согласилась она.
– Но поскольку я здесь, то думаю, что имею право знать, каково мое положение.
– Она слегка толкнула его в грудь и отпрыгнула, глядя на него глазами, горящими негодованием.
Никогда еще такого в зале отдыха не происходило - заметил Абул, принимая ее вызов. Он наклонился, чтобы схватить ее, но Сарита, скользкая от масла, сумела увернуться, и побежала, визжа от страха. Пока они бегали друг за другом за колоннами, с балкона все еще лилась музыка. Сарита убегала от него, то поворачиваясь спиной, то прячась за колонну, чтобы мгновением позже продемонстрировать ему свои твердые груди и плоский живот.
Он поймал ее тогда, когда решил, что пора это сделать, попросту изменив направление своего движения. Однажды он уже проделывал с ней то же самое;