Кортни. 1-13
Шрифт:
Она с трудом заставила себя отойти от кровати. Сильно прижала к губам костяшки пальцев. Бесполезно. Он принял решение. Даже если она упросит его снова принять ее, между ними всегда будет стоять это. Она жила в замке и не променяет его на землянку. Подгоняемая хлыстом своей гордости, она быстро прошла к гардеробу. Надела пальто и застегнула его – оно доходит до лодыжек и закрывает ночную рубашку; накинула на голову зеленую шаль, связав ее концы на горле. Снова взглянула на Шона. Он спал, раскинувшись большим телом, по-прежнему с нахмуренным лицом.
В гостиной она остановилась у письменного стола – Библия
Глава 33
Шон удивился, обнаружив наутро, что лежит в кровати одетый. Снаружи, за окнами номера, еще не совсем рассвело, и в комнате было холодно. Он приподнялся на локте и потер глаза кулаком. Потом вспомнил, спустил ноги с кровати и посмотрел на кровать Катрины. Одеяла отброшены, кровать пуста. Вначале Шон испытал облегчение – она пришла в себя и действует самостоятельно. Он прошел в ванную, слегка спотыкаясь: еще не вполне проснулся. Постучал в дверь.
– Катрина? – позвал он, потом громче: – Катрина, ты здесь?
Нажал на ручку, она повернулась, и дверь открылась без сопротивления. Он, мигая, осмотрел пустую ванную: белые плитки отражали неяркий свет, полотенце лежало на стуле, где он его оставил. Шон почувствовал первый приступ тревоги. Комната Дирка. Дверь по-прежнему заперта, ключ торчит снаружи. Он открыл дверь. Дирк с разрумянившимся лицом сидел в кровати, его кудрявые волосы торчали, как листья куста сизаля. Шон выбежал в коридор, пробежал по нему и заглянул в вестибюль. За стойкой портье горел свет. Сам клерк спал, положив голову на руки, наклонившись вперед, и храпел. Шон слетел вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Потряс клерка.
– Ночью кто-нибудь выходил? – спросил он.
– Я… не знаю.
– Дверь заперта?
– Нет, сэр. На ней ночной запор – можно выйти, но нельзя войти.
Шон выбежал на тротуар. Куда идти, где ее искать? Куда она могла пойти? Назад в Преторию, к фургонам? Вряд ли. Понадобится транспорт, а у нее нет денег, чтобы нанять карету. Да и зачем ей выходить, не разбудив его, оставить Дирка, бросить всю одежду и исчезнуть в ночи? Должно быть, лекарство, данное врачом, вывело ее из состояния равновесия. А может, в теории врача о потрясении что-то есть, и сейчас Катрина бродит по улицам в ночной рубашке, лишившись памяти. Шон стоял в холодном сером трансваальском утре, вокруг пробуждался город. В его голове возникали все новые вопросы. И он ни на один не мог найти ответа.
Шон повернулся, пробежал через гостиницу и через заднюю дверь вышел во двор.
– Мбежане, – кричал он, – Мбежане, где тебя черти носят?
Из конюшни показался Мбежане – он чистил щеткой одну из наемных лошадей.
– Нкози?
– Ты не видел нкозикази?
Мбежане удивился.
– Видел вчера.
– Нет, – закричал Шон, – сегодня ночью. Ты не видел ее?
Выражение лица Мбежане послужило достаточным ответом.
Шон нетерпеливо прошел мимо него в конюшню. Сорвал со стены седло и бросил
– Нкозикази больна. Она ушла ночью. Возможно, она ходит не проснувшись. Созови своих друзей и попроси поискать ее; скажи, что тому, кто ее найдет, я дам десять фунтов золотом. Потом возвращайся и смотри за Дирком до моего возвращения.
Шон вывел лошадь из конюшни, а Мбежане поспешил передать сообщение. Шон знал, что через несколько минут Катрину начнет искать половина зулусов Йоханнесбурга: товарищество соплеменников и десять фунтов золотом – очень сильные побудительные мотивы. Он сел верхом и выехал со двора. Сначала проверил дорогу на Преторию. В трех милях от города туземный мальчик пас у дороги овец; он убедил Шона, что Катрина тут не проходила.
Шон повернул обратно и зашел в полицейский участок на Маршал-сквер. Начальник полиции помнил его по старым временам – Шон мог надеяться на содействие.
Простившись с ним, Шон проехал по улицам, которые уже начали заполняться народом. Он привязал лошадь перед гостиницей и взбежал по ступенькам, перепрыгивая через три за раз. У клерка новостей для него не было. Шон взбежал по лестнице и пробежал по коридору к своему номеру. Мбежане кормил Дирка завтраком. Перемазанный желтком Дирк широко улыбнулся и протянул руки, чтобы Шон поднял его, но у Шона на это не было времени.
– Она вернулась?
Мбежане покачал головой.
– Ее найдут, нкози. Сейчас ее ищут пятьдесят человек.
– Оставайся с ребенком, – велел Шон, вернулся к лошади и стоял, готовый сесть верхом, но не зная, куда ехать.
– Где она может быть? – вслух произнес он. – Ночью, без денег, без одежды, куда она могла пойти?
Он сел на лошадь и принялся бесцельно ездить по улицам, заглядывая в лица прохожих на тротуарах, сворачивая в переулки, вглядываясь во дворы и пустые площадки. К полудню он утомил лошадь и чуть не сошел с ума от тревоги. Он обыскал все улицы Йоханнесбурга, надоел всем в полиции и накричал на клерка в гостинице, но не обнаружил ни следа Катрины. Он в пятый раз проезжал по Джеппе-стрит, когда заметил, что проезжает мимо внушительного двухэтажного здания гостиницы Канди.
– Канди, – прошептал он. – Она может помочь.
Он застал ее в кабинете с персидскими коврами, с дорогой мебелью, розовыми и голубыми обоями на стенах, с зеркалом на потолке, к которому были подвешены шесть люстр с хрустальными подвесками, и со столом, расписанным мозаикой на индийский манер.
Шон отшвырнул коротышку в суконной куртке, который пытался остановить его, и ворвался в комнату.
Канди раздраженно подняла голову, но сразу заулыбалась, увидев, кто это.
– Шон… как я рада тебя видеть!
Она вышла из-за стола, колокол юбок скрывал движение ее ног, и казалось, будто она плывет. Кожа гладкая и белая, глаза голубые. Она протянула ему руку, но остановилась, увидев его лицо.
– Что случилось, Шон?
Он рассказал в нескольких словах, она выслушала и позвонила в колокольчик, стоявший на столе.
– В шкафу у очага есть бренди, – сказала она. – Думаю, тебе нужно выпить.
На звонок сразу откликнулся человечек в суконной куртке. Шон налил себе большую порцию бренди и слушал, как Канди отдает распоряжения.