Корыстный интерес
Шрифт:
— Ты же демоническое отродье! — верещала она писклявым голоском, пока пряталась под хвостом у пса Мотьки. — Ты можешь уйти когда тебе вздумается, а Акаду — не тронь! Не отдам её!!! Пусть лучше здесь, но не там, у Лучезара!
— Да! Да! — подгавкивал Мотя. — Не тронь! Не тронь!
Я остановился, уразумев смысл происходящего. Перевёл взгляд на девушку. Акада не держала себя в руках. Она просто ошалевала от новой реальности. Вряд ли в ту минуту её мозг осознавал услышанное и увиденное.
И тут эти хвостатые товарищи незамедлительно поставили Акаду в известность
Для любого демона самый страшный момент — это когда люди осознают действительность, когда у них наступает прозрение; когда миг растягивается и превращается в вечность и они проживают эту вечность с полным пониманием и принятием. В этом случае люди, словно губка, начинают впитывать окружающую их магическую энергию, компенсируя её многолетнее отсутствие в человеческом теле...
...а я оглядел своё тело. Оно и впрямь было уже моим настоящим, а не «лучезарским». Значит, и внешность изменилась.
Да-а-а, теперь влюбить девушку в Лучезара будет совершенно невозможно. Надо сворачиваться. Здесь уже ничего не поделать. Трофей уплыл!
Гордо поправив простыню, замотанную вокруг бёдер, я разочарованно вздохнул и направился к дому, чтобы побыстрее одеться и провести ритуал призыва собратьев, как тут на меня налетели... петухи!
Да я в жизни не видел таких монстров!
Перед тем как мстить, вырой две могилы
Первый, самый крупный пернатый, со своим злобным «ко-ко-ко» принялся клевать мои истерзанные собачьими укусами ноги. Ко всему прочему, птица то и дело подлетала и норовила клюнуть в пах. Пару раз я попал по петуху ногой, но тут второй петух клюнул меня в зад. Я на минуточку отвлёкся и... сам не знаю, как так нелепо вышло: запутавшись в простыне, я свалился на землю, чем тут же воспользовались эти петушиные монстры. Помню только сильный удар клювом в самое темечко и всё — меня окутала непроглядная тьма. Случается же такое! Что за невезуха...
Очнулся я уже ближе к вечеру. Ощупав голову, я с прискорбием отметил несколько болезненных шишек, а кое-где даже сочилась кровь. Почему-то совершенно не было сил. Перевернувшись на спину, я уставился в пламенеющее закатом небо и пролежал так ещё минут двадцать, бездумно рассматривая плывущие облака.
Тишина вокруг: ни городского шума, ни электричек, ни самолётов, ни соседей, которые ещё вчера пьянствовали до полуночи и орали за соседским забором. Только лес шумит могучими кронами, только птицы щебечут в ветвях... Первозданная красота!
Мимо пропрыгала лягушка, забрызгав мне лицо каплями из лужи. Значит, был дождь? Не похоже. Рядом ведро валяется. Скорее всего, меня пытались привести в чувство и обдали колодезной водой. Да, волосы ещё мокрые...
Ужасно хотелось пить, язык буквально присох к нёбу, и я, нервно сглатывая, на четвереньках пополз к порогу дома. Надо сказать, что далось мне это с неимоверным трудом. Не покидало ощущение, будто я пустыню Сахару марш-броском преодолевал, а не жалкие три метра. Постепенно
К счастью, никого из обитателей избы я не встретил, потому что если бы встретил, был бы не готов к серьёзному разговору в столь постыдном виде: свою простыню я потерял ещё на улице, пока, весь изляпанный куриным помётом да землёй, полз на четвереньках к дому.
Вскоре я обнаружил свои вещи. Удивительно, но их никто не тронул, не выкинул и даже не поджёг. Шмотки спокойно лежали там же, где я их вчера и оставил: на полу, рядом с импровизированной постелью.
Схватив вещи и хорошенько выругавшись, я представил, как сейчас пойду и оторву головы петухам, а заодно и Акаде, которая не посчитала нужным помочь мне. В конце концов, я — не только чистокровный нефилим, но мой род берёт начало от настоящего высшего сословия дуатцев, и какая-то полукровка просто обязана уважать меня, служить и бояться!
«Высеку её огненным хлыстом! — выбирал наказание я, пока, злобно сопя, обтирался мокрым полотенцем. — Нет! Заставлю ползать на коленях и молить о пощаде! Голой! Свяжу поганку! И буду... буду... что-то делать с ней... нехорошее... и по принуждению. Нет. Так нельзя. Она же трофей. Вот пусть и остаётся трофеем! Отрежу ей голову энергетическим арканом! Точно! Лучше всего именно так и поступить. И принесу голову Лучезару! Брошу прямо ему на стол! Полукровская ведьма! Гореть тебе в аду! Это уж я точно тебе устрою, не сомневайся! Ак-ада! А Аду тебе не дать?! Получишь сполна и за своих петухов, и за кошку, и за то, что бросила меня посреди двора лежать на голой земле с куриным помётом! Да у меня на голове мухи уже, наверное, яйца отложили! — ужаснулся я при мысли об открытой ране и жаре, что стояла ещё с самого утра. — Ну, ведьма! Я тебе устрою райскую жизнь! Сейчас, только портки натяну...»
Выйдя из дома, я огляделся в поисках потенциальной жертвы и приготовился уже проявить в руке огненный хлыст, как понял, что... магии-то у меня больше нет. Ни капельки, ни огонька, ни искорки.
Впервые в жизни я серьёзно запаниковал. Это не сравнимо ни с какими ощущениями, когда ты теряешь свои способности. Это всё равно что потерять самого себя, собственную душу. Так вот что означает безграничная беспомощность!
— Да что же это такое?! — снова и снова в надежде встряхивал руки я, но всё было бесполезно. Магия не текла по моим венам, не бурлила в моей крови, а постанывала где-то в отрывочных воспоминаниях моей прежней, вполне счастливой жизни.
Тут из-за угла сарая выглянула Акада. Понаблюдав за моими психованными телодвижениями, она с суровым выражением лица, явно не предвещающим ничего хорошего, направилась ко мне. Двигалась она мягко, плавно ступая, точно хищница, выискивающая у будущей добычи самое слабое место. Руки Акада прятала за спиной. Но мне и не требовалось их рассматривать, чтобы понять: у нее появились магические способности.
— Вот ведь попал в переделку!.. — прошептал я и попятился, попутно озираясь в поисках того, чем бы обороняться от этой ведьмы. — Слушай, Акада, давай поговорим!